к оглавлению
назад < ^ > впередЕмельян Михайлович
МАЛЕНКОВ
Маленков Е. М. (1890—1918), участник борьбы
за Советскую власть в Москве.
Член КПСС с 1912 г .
Рабочий. Родился в деревне Солослово
Звенигородского уезда Московской губернии.
Окончил начальное городское училище в Москве.
Работал на металлическом заводе Фалька
в Сокольниках, на чугунолитейном — Вартце
и Мак-Гилля. В революционном движении с 1905 г .
Неоднократно подвергался репрессиям.
В марте 1915 г . за участие в создании
большевистской группы в московском профсоюзе
металлистов «Единение», печатание
и распространение антивоенных листовок
арестован и приговорен к четырем годам
каторжных работ. Освобожден 1 марта 1917 г .
После Февральской революции — член райкома РСДРП(б) и Центрального штаба Красной гвардии Москвы, депутат Моссовета. В Октябрьские дни — член Сокольнического ВРК, командовал рабочим отрядом, направленным на помощь трудящимся Пресни.
После победы социалистической революции Е. М. Маленков — председатель Сокольнического райсовета, затем возглавил военный
комиссариат района. В 1918 г . сформировал добровольческий красногвардейский отряд, вместе с которым сражался с немецкими
оккупантами.
Осенью 1918 г . после неоднократных просьб направлен на Восточный фронт. Погиб в октябре 1918 г .
Плоть от плоти рабочего класса 1
На одной из площадей Елабуги, что в Татарской АССР, возле старинного собора, возвышается почерневший от времени обелиск. На нем выбиты слова: «Вечная слава борцам революции, павшим в боях за народное счастье!» А ниже идут фамилии 15 героев. Среди них: «МАЛЕНКОВ. Командир батальона. Убит в бою в 1918 г .».
От собора спускается улица, названная именем Маленкова.
Маленков — москвич. Он был любимцем трудящихся Сокольников. Звали его Емельян Михайлович...
1 марта 1917 года к 5 часам вечера огромная масса демонстрантов собралась около Бутырской тюрьмы, требуя освобождения узников царизма. Через некоторое время прибыл летучий отряд из рабочих, солдат и студентов. Охрана тюрьмы попыталась оказать сопротивление, но оно было быстро сломлено. Ворвавшиеся в «Бутырки» пошли по камерам, освобождая политических заключенных.
Неясный шум, затем громкие голоса заставили Емельяна броситься к двери. Лязг засова, и перед ним выросла фигура незнакомого человека: «Товарищ, вы свободны!»
Еще не веря, он вышел из карцера. Тюремные коридоры заполнили теперь уже бывшие заключенные и их освободители. Крепкие рукопожатия, объятия, поцелуи. Многие не могли сдержать слез радости. Некоторые заключенные так ослабли, что товарищам приходилось их поддерживать.
В тюремной зале собралось около 350 политзаключенных. Многие были в кандалах. Их тут же сбивали.
Вместе с Ф. Э. Дзержинским, Я. Э. Рудзутаком 1 , К. В. Островитяновым 2 и другими товарищами Емельян прямо в арестантской одежде забрался в автомобиль. И вот несколько грузовиков, в которых разместились многие из освобожденных, двинулись через живой коридор ликующего народа к Воскресенской площади (ныне площадь Революции), к зданию городской думы. Там уже шло первое заседание Московского Совета рабочих депутатов.
Появление бывших каторжан вызвало овацию. С яркой и взволнованной речью, с призывом продолжать борьбу выступил Дзержинский. Вслед за ним Рудзутак выразил уверенность в полном успехе революции.
Поздно вечером Емельян добрался до квартиры своих родных. И вновь горячие объятия, радостные слезы.
— Я же говорил тебе, мама, что не пропаду!— обнимая мать, твердил взволнованный Емельян.
Весь день 2 марта Емельян находился в самой гуще событий: участвовал в работе комиссии по освобождению арестованных в Бутырской тюрьме; побывал в думе, где велись оживленные прения между сторонниками различных партий о путях создания новой власти; выступал на митингах.
С особым нетерпением ехал он на завод Вартце и Мак-Гилля. Вот и Красносельская улица, такие знакомые заводские ворота! С тревогой думал: помнят ли его? Кто из товарищей остался на заводе? Как встретят?
Оказалось, что его помнили. Он увидел немало знакомых лиц.
— Маленков! Емельян! Омелько!
Его окружили плотным кольцом. Крепкие руки подхватили, подняли вверх и долго не опускали на землю. От волнения у него сел голос.
...Прошло несколько минут, прежде чем он смог начать говорить. Тут же созрело решение вернуться слесарем на завод.
600 большевиков Москвы, вышедших из подполья, объезжали заводы и фабрики, устраивали митинги и собрания, на которых разъясняли Программу партии, призывали рабочих вступать в ее ряды.
К числу коммунистов, на чьи плечи легла основная тяжесть работы по созданию новых и восстановлению старых организаций, принадлежал и Маленков.
Со скрежетом зубовным, но внешне очень любезно отнеслась администрация завода Вартце к просьбе Емельяна о зачислении его слесарем. Немало было высказано при этом сочувственных и льстивых слов в адрес «борца за свободу народа». Чтобы задобрить авторитетного рабочего, ему предложили даже должность мастера. Но Емельян решительно отказался.
Опасения администрации сбылись. Уже через несколько дней сравнительно небольшая (около 20 партийцев), но дружная и боеспособная заводская большевистская ячейка начала энергично действовать. Во всех начинаниях и мероприятиях, проводимых в те дни большевиками Сокольников, металлисты завода Вартце принимали самое активное участие.
Секретарь Сокольнического райкома партии С. А. Бродская 1 писала позднее: «Одним из лучших заводов был завод Вартце и Мак-Гилля, во главе большевиков которого стоял Емельян Маленков. Своей кипучей энергией и железной волей он завоевал доверие и любовь всех рабочих. Завод с первых же дней стал большевистским».
Московский комитет РСДРП(б) призвал рабочих Москвы сплачиваться в профсоюзы, чтобы силе буржуазии" противопоставить пролетарскую организованность. 7 марта был восстановлен крупнейший в Москве профсоюз металлистов. Поскольку союзы создавались тогда по профессиям, для координации их деятельности на предприятиях стали создаваться фабзавкомы.
В начале марта фабзавком был создан и на заводе Вартце. Председателем единодушно избрали Емельяна Маленкова. Под его руководством фабзавком уже в марте — апреле осуществлял рабочий контроль над производством и распределением: занимался вопросами расценок и зарплаты, приемом и увольнением рабочих, снабжением их продуктами. Одними из первых в районе ввели 8-часовой рабочий день металлисты Вартце. Фабзавком становился подлинным хозяином на предприятии.
В дни празднования 1 Мая, когда рабочие России впервые легально вышли на демонстрацию, в колонне сокольнического пролетариата находились почти все рабочие завода Вартце. Активное участие приняли они и в сборе средств на типографию для издания печатного органа московских большевиков — газеты «Социал-демократ».
Одними из первых большевики Сокольников приступили к организации Красной гвардии. Райком возложил эту работу на специальную тройку: Е. Маленкова, А. Журавлева и Г. Максимова. Решено было выделить все партийные взносы (около 300 рублей) на приобретение оружия. Примерно столько же собрали от рабочих во время первомайской демонстрации. Маленкову, Журавлеву и Максимову с помощью товарищей удалось купить у частных лиц несколько револьверов. Позже приобрели восемь винтовок. Можно было приступать к обучению красногвардейцев. И начались практические занятия.
...Заседание завкома завода Вартце длилось недолго. Открыл его Маленков.
— Товарищи! Чтобы защитить интересы революции, двинуть ее дальше, нам нужно иметь свою вооруженную силу. Такой силой может стать только Красная гвардия. Временное правительство пытается натравить солдат на рабочих, лживо утверждая, что создание Красной гвардии — это жест недоверия к армии. Но это клевета. Красная гвардия — не враг, а друг солдату, тому же рабочему и крестьянину, только одетому в солдатскую шинель.— Емельян помолчал.— Предлагаю товарищам записываться в наш заводской красногвардейский отряд.— И он, взяв лист бумаги, поставил свою подпись. Вслед за ним стали записываться коммунисты, а затем и многие беспартийные рабочие.
Вскоре отряд вырос почти до ста человек. Это означало, что почти каждый пятый рабочий завода стал красногвардейцем.
Необходимо было сосредоточить всю работу по созданию отрядов, по обучению красногвардейцев в каком-либо одном месте. Выбор пал на Сокольнические вагонные мастерские. Маленков, Журавлев и Максимов работали в тесном контакте с большевиками мастерских. Учитывая малочисленность партийных сил на других предприятиях, решено было самостоятельные отряды там не создавать, а всем желающим обучаться военному делу влиться в единый Сокольнический красногвардейский отряд. Численность этого отряда уже в июне превысила 300 человек.
Емельян не пропускал ни одного занятия и вскоре сам стал неплохим инструктором.
Особое значение на этом этапе борьбы за массы Московский комитет РСДРП(б) придавал агитационной работе в воинских частях. По рекомендации Военной организации МК на местах стали создавать специальные группы по работе среди солдат. Одну из таких групп по поручению райкома возглавили Е. М. Маленков и Ф. Д. Медведь. Выступать в роте или батарее в присутствии офицеров, несмотря на растущее недовольство солдатских масс продолжавшейся войной, было намного сложнее, чем в заводской или фабричной аудитории. Большевистским агитаторам приходилось проявлять максимум осторожности и гибкости при выступлениях в запасных частях, состав которых беспрерывно менялся, пополнялся в основном писарями, работниками интендантских служб, а значит, выходцами в основном из зажиточных слоев, разделявшими меньшевистско-эсеровские взгляды.
Чем напряженнее становилась обстановка, тем больше забот ложилось на плечи Маленкова. Помимо того что он являлся членом завкома, принимал активное участие в работе большевистской фракции районного Совета, он был избран в Московский Совет рабочих депутатов, входил в состав Исполкома Моссовета. А 25 июня вместе с такими видными большевиками Москвы, как М. С. Ольминский, И. И. Скворцов-Степанов, И. Ф. Арманд, Г. А. Усиевич, В. Н. Подбельский, П. К. Штернберг, Емельян Маленков был избран гласным городской думы.
Июльские события, как известно, круто изменили политическую обстановку в стране: двоевластие окончилось в пользу контрреволюции. На июльских событиях в Петрограде попытались нажить политический капиталец сокольнические меньшевики. 10 июля на собрании Сокольнического Совета рабочих и солдатских депутатов с докладом по текущему моменту выступил один из большевиков, в качестве его оппонента — представитель эсеров. При обсуждении докладов слово взял меньшевик Великовский. Он предъявил питерским большевикам обвинения в погромах лавок и частных квартир, в насилиях над членами Временного правительства, в провозглашении лозунга «Первая пуля Керенскому!», в связях с германским генеральным штабом и т. п. «Хулиганствующая толпа»— так высказался он об авангарде русской революции.
Присутствовавшие на заседании Маленков, Русаков и другие члены большевистской фракции попытались дать отповедь разошедшемуся лакею буржуазии. Ведь такой клеветы не допустили даже правые газеты! Однако меньшевистско-эсеровское большинство Совета спешно провело решение о прекращении прений.
На другой день большевистской фракцией Совета был составлен протест и направлен в «Социал-демократ». В нем, в частности, говорилось: «Фракция большевиков, категорически протестуя против клеветнических выпадов г. Великовского, заявляет, что такое выступление от имени партии меньшевиков кладет в глазах сознательного пролетариата позорное пятно политического бесчестия на всю эту партию». Публикация этого и других документов на страницах газеты, расходившейся по многим районам страны, имела большое значение в разоблачении перед массами истинной сущности соглашательских партий.
В сложившихся условиях большевистская партия изменила тактику. Вновь пригодился Емельяну Маленкову и его товарищам опыт сочетания легальной и нелегальной работы, умение парировать перед многоликой аудиторией выпады противников. А первое время после июльских событий даже на таких крупных предприятиях, как Сокольнический трамвайный парк, выступать было нелегко.
Емельян Михайлович не производил впечатления сильного оратора. Небольшого роста, одетый более чем скромно, своей нестройной, «простецкой» речью он как бы притуплял бдительность противников. Не настораживало их и оживление, которое вызывало у слушателей появление Маленкова на трибуне. Но горькое отрезвление наступало быстро.
«Отрывистая, плохо скроенная речь в обыденном разговоре,— вспоминал И. В. Русаков,— не давала повода подозревать в товарище Маленкове талантливого оратора-самородка. Между тем перед рабочей аудиторией он весь преображался, перед нею он был пламенный агитатор, который огнем своей речи сжигал сердца... Звучавшая в словах его непоколебимая пламенная вера в силы рабочего класса говорила больше и звучала убедительней для слушателей, чем логические доводы, холодные цифровые расчеты его оппонентов — умников-меньшевиков. Последние должны были уступать ему поле словесной битвы».
Всероссийская контрреволюция, не добившись своей окончательной цели в период 3—5 июля, судорожно искала пути и средства для подавления революции. Центром сосредоточения своих сил она избрала Москву. Английский посол в России Бьюкенен в приветствии московскому городскому голове эсеру Рудневу писал 13 июля: «... во время острого кризиса, переживаемого в настоящее время Россией, все взоры обращены на старую столицу».
Откровенно высказал мечты контрреволюционной буржуазии известный капиталист Рябушинский. Выступая на торгово-промышленном съезде, состоявшемся 3—5 августа в Москве, он заявил, что власть должна мыслить буржуазно и буржуазно действовать, что для выхода из сложившегося положения потребуется «костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло лжедрузей народа, членов разных комитетов и Советов». Подобные сборища буржуазии явились практическим шагом к установлению в стране военной диктатуры. Главой ее должен был стать генерал Корнилов.
Эту же цель преследовал и созыв 12 августа в Москве так называемого Государственного совещания. Правые газеты взахлеб писали о том, что совещание будет проходить вдали от «гнилого Петрограда — язвы, заражающей Россию», а пройдет оно под флагом и идеями «московских настроений».
Совещание действительно проходило под аккомпанемент «московских настроений», но настроения эти коренным образом расходились с теми, на которые так надеялись устроители всероссийского сборища: 12 августа в городе стали все предприятия, прекратилось всякое движение — бастовало свыше 400 тысяч трудящихся Москвы и ее окрестностей.
Борьба с корниловщиной как бы подхлестнула работу по созданию вооруженных сил пролетариата. В начале сентября был Организован Центральный штаб Красной гвардии. От Сокольников в него был делегирован Емельян Маленков.
Центральный штаб разработал Устав Красной гвардии и предложил ускорить организацию заводских боевых дружин, создав районные штабы Красной гвардии. Решено было также послать делегатов к рабочим Петрограда, Тулы, Сормова и других городов для установления контактов и приобретения оружия.
Трудящиеся Москвы единодушно поддержали призыв «Социал-демократа» о добровольном отчислении однодневного заработка в фонд Красной гвардии. Рабочие отряды появились теперь почти на всех предприятиях и железных до рогах. Занятия их, в том числе и стрельбы, проводились более регулярно, широко и, главное, почти открыто.
Трудно было с боеприпасами. Маленков и старый большевик В. Г. Шумкин решили обратиться за помощью к большевикам Мызораевских огневых складов, расположенных возле Мытищ. И вскоре оттуда стали поступать патроны для обучающихся стрельбе красногвардейцев Сокольнического и Железнодорожного районов.
...23 октября состоялось общее партийное собрание большевиков Сокольнического района. В рядах организации к этому времени было уже свыше 1500 коммунистов. Собрание единодушно высказалось за выступление в ближайшие дни.
24 октября на пленарном заседании московских Советов фракция большевиков огласила проект декрета № 1 и воззвание Советов «Ко всему трудящемуся населению». В нем говорилось, что московские Советы решили вмешаться в экономическую борьбу рабочих с предпринимателями, и разъяснялось, что делается это в интересах рабочих, солдат и крестьян. Воззвание призывало трудящихся быть готовыми ответить на атаку контрреволюции дружной контратакой по всему фронту. Оба документа были приняты.
На 26 октября был назначен пленум Московского Совета с участием представителей фабрично-заводских комитетов. Но о дальнейших решающих событиях Емельян узнал, находясь уже за пределами Москвы.
...Начальник Красной гвардии А. С. Ведерников вызвал к себе членов Центрального штаба, ответственных работников из районов. Одним из первых, в солдатской шинели нараспашку и военной фуражке, появился Маленков. В руках у него свежий номер «Социал-демократа». Но не успели они обменяться и несколькими словами, как принесли срочную телеграмму из Галича. Ведерников прочитал вслух:
«...Спасите ради бога... Полк превратился в банду... Телеграфу заявили строжайше: «Никому не сметь ничего передавать, иначе всех перестреляем!» Сейчас собираются пакгауз разбивать... Просим передать в Петроград... Работать невозможно, под окнами грозятся... билетную кассу разбили... Поезд № 4, воинский, ушел с совершенно пьяными пассажирами... Сидим под страхом смерти... в городе масса убитых...
Телеграфисты Иванов, Мартынцев.
Дежурный по станции Медноногов».
— Емельян Михайлович,— обратился к Маленкову Ведерников,— времени на проверку фактов и выяснение подробностей нет, а товарищам из Галича помочь необходимо как можно быстрее. У вас крепкие связи с железнодорожниками. Берите несколько солдат из «Военки» — с Варенцовой я договорюсь,— кого хотите из района и выезжайте. Если нужна будет дополнительная помощь — телеграфируйте.
Только через трое суток Емельян вернулся в Москву — наступило утро 28 октября. Не заходя домой, направился в райком партии. Там было полно народу. Товарищи встретили его радостными возгласами, перебивая и дополняя друг друга, рассказывали о последних московских событиях — успехах революционных сил и хитростях контрреволюции.
— Ну а в районе-то какое настроение?— поинтересовался Емельян.
— Вот резолюция районного Совета. Читай.
Емельян быстро просмотрел текст документа: «Общее собрание Сокольнического районного Совета рабочих депутатов совместно с представителями фабрично-заводских комитетов, полковых частей... постановило: приветствовать революционную армию и пролетариат Петрограда в борьбе, поднятой ими против врагов революции — Временного правительства и поддерживающих это правительство капиталистов, помещиков и всех их прислужников. Призывает весь пролетариат и беднейшее население Сокольнического района сомкнуть свои ряды вокруг Московского Военно-революционного комитета... быть готовыми отдать все силы, не щадя жизни, за доведение борьбы до конца, до победы над врагами революции. Долой дезертиров революции! Все в строй, все в боевой порядок! Да здравствует власть Советов!»
Вскоре появился И. В. Русаков, только что побывавший в штабе восстания — в здании Моссовета. Ему уже сообщили о прибытии Маленкова. Он крепко пожал ему руку и сразу же:
— Товарищи, есть предложение кооптировать Емельяна Михайловича в состав ревкома и поручить ему сформировать и возглавить отряд для оказания помощи пресненским товарищам. У них сейчас жарко. Белогвардейцы захватили Кудринскую площадь, пытаются там закрепиться. Неясен вопрос и с Александровским вокзалом. Емельян Михайлович, отберите человек сто пятьдесят — двести, вооружите их тем, чем мы располагаем, и готовьтесь к выступлению... Учти — «трехлинеек» у нас очень мало, в основном берданки и револьверы. Сейчас товарищи из Железнодорожного района ищут на складах и в составах на путях оружие. Может, что-нибудь подбросят. В помощь тебе выделяется Пресняков. Ты его знаешь, товарищ он надежный.
Минут через 30—40 Маленков и П. Г. Пресняков подъехали к вагоноремонтным мастерским. Сюда непрерывным потоком прибывали красногвардейцы, представители революционных воинских частей. Здесь же находились пункты питания, формировались санитарные летучки, патрули для охраны района. Часа через три первый отряд сокольнических красногвардейцев был сформирован. В состав его вошло около ста человек — для остальных пока не было оружия. Из воспоминаний Л. И. Лозовского:
«В те памятные дни я впервые получил в руки винтовку, и эту винтовку вручил мне Е. М. Маленков. Хорошо помню, как, вооружившись в просторном цехе мастерских, мы вышли на улицу. Здесь нас ждали два трамвайных вагона. Маленков построил красногвардейцев и коротко рассказал о задаче, поставленной перед отрядом. Трамвай довез нас только до Орликова переулка. Отсюда походной колонной мы двинулись по Садово-Сухаревской улице. Впереди колонны быстро шагал Маленков. Он был единственным среди нас в военной форме. Все остальные выглядели очень живописно. Те, кому удалось раздобыть патронташи и солдатские ремни, одели их поверх пальто и курток. На головах преобладали кепки. Несколько пожилых рабочих шли в черных фетровых шляпах.
Рядом со мной шагал близкий друг Маленкова — рабочий-металлист, член Сокольнического ревкома Пресняков...
Мы мирно беседовали с ним, когда неожиданно раздались винтовочные выстрелы. Пули с визгом рикошетировали от булыжной мостовой. Стрельба велась с чердака высокого здания. Наша колонна стремительно рассыпалась по палисадникам и подворотням. Несколько человек по приказанию Маленкова бросились в парадное, чтобы проникнуть на чердак и снять белогвардейскую засаду. Однако обнаружить стрелявших не удалось: они успели скрыться.
Дальнейший путь до Кудринской площади был пройден без чрезвычайных происшествий.
Перед нашим отрядом была поставлена задача оборонять довольно обширный участок Пресненского района.
Главные силы своего отряда Маленков сосредоточил около Кудринской площади. Затем он сам возглавил оборону. Небольшая часть отряда во главе с Пресняковым заняла позиции неподалеку от Горбатого моста. В нескольких саженях от перекрестка Горбатого переулка и Продольной улицы мы по указанию Маленкова выкопали окоп и построили баррикаду из ящиков и бочек, наполненных землей и булыжниками. В конце Продольной улицы находилась Новинская тюрьма, окруженная высокой каменной стеной.
К вечеру юнкера обнаружили нашу баррикаду и открыли по ней оружейный огонь. Мы отвечали тем же. Перестрелка затянулась до темноты. На подступах к тюрьме зажглись газовые фонари. Пробравшись дворами вперед, мы открыли огонь по фонарям. Улица погрузилась во мрак. Юнкера, боясь окружения, ушли. На рассвете к нам пришел Маленков в сопровождении нескольких красногвардейцев. Они принесли хлеб и консервы» 1 .
Сокольнический отряд занял позиции в тот момент, когда белогвардейцы только что были выбиты с Кудринской площади и яростно пытались вернуть утраченное. Однако как здесь, так и на других участках боев наметился перелом. Силы революции непрерывно росли. На ее стороне была почти вся артиллерия, в полном достатке получавшая снаряды с Мызораевского склада.
И тогда белогвардейцы запросили перемирия.
Сокольнические красногвардейцы, возмущенные переговорами, требовали самых решительных действий. Маленков, в душе целиком соглашаясь с товарищами, успокаивал их, говорил, что с приказами командования следует считаться. Однако на заседании Сокольнического ревкома, куда он прибыл, воспользовавшись временным прекращением боевых действий, Емельян Михайлович резко критиковал ВРК. Ревком Сокольников, как и ревкомы других районов Москвы, потребовал немедленного прекращения переговоров. Боевые действия возобновились с новой силой.
К этому времени проблема вооружения была решена. В ночь на 28-е осмотрщик вагонов М. Маркин обнаружил в одном из тупиков Московско-Казанской железной дороги состав с оружием — около 40 тысяч винтовок. Оружие срочно раздали по районам. Несколько тысяч винтовок получили красногвардейцы и солдаты Сокольнического района.
Первая партия винтовок вызвала горячие споры среди красногвардейцев — все претендовали на них. Решили, однако, вооружить солдат, а затем рабочих, умеющих хорошо стрелять. Представители заводов и фабрик осаждали райком. Но Бродская была неумолима. Она села на ящики с винтовками и заявила, что не сойдет с места до тех пор, пока не получат оружия те, кто умеет с ним обращаться. Лишь после того, как прибыла новая партия винтовок, рабочие успокоились. За семь дней боев Сокольники направили в распоряжение Московского ВРК несколько тысяч вооруженных бойцов.
30—31 октября бои в Москве приобрели наиболее ожесточенный характер. Отряду Маленкова было поручено в эти дни предотвратить возможность прорыва юнкеров к вокзалу и одновременно обеспечивать фланг и тыл пресненских красногвардейцев.
Сначала Емельян отдал приказ сосредоточить свой отряд на Кудринской площади, у Вдовьего дома — мощного каменного здания. Это была очень удобная позиция, миновать которую юнкера, пробиваясь к вокзалу, не могли. Однако после того, как в ход была пущена артиллерия и начался усиленный артиллерийский, пулеметный и ружейный обстрел, оставаться на старой позиции было небезопасно: свои же снаряды пролетали вблизи от дома. К тому же здание представляло отличную цель для обстрела со стороны белогвардейцев. Руководствуясь этими соображениями, а также стремясь взять под свой контроль более обширный участок территории, Емельян распорядился выдвинуть отряд вперед, к Поварской улице. Были вырыты окопы и траншеи. И оказалось, своевременно. Белогвардейцы, обеспокоенные продвижением революционных войск по направлению к Никитским воротам, которые прикрывали подступы к Александровскому юнкерскому училищу, одному из наиболее важных опорных пунктов контрреволюции, направили туда подкрепления. Несколько раз пытались они прорваться через линию обороны сокольнических красногвардейцев, но безуспешно...
Утром 3 ноября в отряд Маленкова поступил приказ Военно-революционного комитета. Емельян Михайлович торжественно зачитал его перед строем красногвардейцев:
— «Революционные войска победили, юнкера и белая гвардия сдают оружие...»
Год спустя после этих потрясших весь мир событий, в октябре 1918 года, на объединенном заседании Сокольнического райкома партии и районного Совета, посвященном памяти Е. М. Маленкова, замечательный московский большевик Иван Васильевич Русаков говорил о своем друге:
— Плоть от плоти, кровь от крови рабочего класса... он является ярким воплощением всей той революционной энергии, на которую только способен пролетариат... С самого начала он примкнул к знамени большевизма, коему ни на одну секунду не изменял до конца своей жизни... Самая гуща пролетарской массы была его стихией. Вне самого близкого, тесного общения с нею чувствовал он себя как без воздуха. Любил он жизнь завода с его стуком молотов, с его пламенем раскаленного металла, лязгом железа...
Казалось, сила, решимость, непреклонная воля... в нем нашли свое олицетворение. Он — та могучая рука пролетариата, которой предназначено добиться освобождения от гнета, нищеты и рабства.
1 Автор очерка А. Н. Пономарев.
2Рудзутак Я. Э. (1887—1938) — участник борьбы за установление Советской власти в Москве, советский государственный к партийный деятель. Член КПСС с 1905 года.
3Островитянов К. В. (1892—1969) — участник борьбы за Советскую власть в Москве, академик АН СССР, советский экономист. Член КПСС с 1914 года. В Октябрьские дни — секретарь Замоскворецкого ВРК.
4 Бродская С. А. (1887—1967) — деятельница российского революционного движения, участница Октябрьского вооруженного восстания в Москве. Член КПСС с 1909 года.
5 Рукописный фонд Института истории партии МГК и МК КПСС д. Е. М Маленкова.
