Гвардия Октября. Москва (Скворцов-Степанов И.И.)

Скворцов-Степанов И. И. (настоящая фамилия —
Скворцов; один из литературных псевдонимов —
И. Степанов) (1870—1928 гг.), был в числе
руководителей Октябрьской революции в Москве,
советский государственный и партийный деятель,
историк, экономист. Член КПСС с 1896 г .
Родился в семье фабричного служащего
в деревне Мальцево-Бродово Богородского уезда
Московской губернии.
Окончил Московский учительский институт.
Преподавал в городском училище на Арбате.
В революционном движении — с 1892 г .
В мае 1895 г . арестован и сослан под надзор
полиции в Тулу, где установил связь
с марксистами-подпольщиками.
В 1901 г .— член Московского комитета РСДРП.
Был арестован и сослан в Восточную Сибирь
Вернувшись в Москву, активно участвовал в создании и работе
литературно-лекторской группы Московского комитета РСДРП ( 1905 г .).
Участник революции 1905—1907 гг. Редактировал московские
нелегальные и легальные большевистские газеты, был автором многих
статей и заметок. В марте 1906 г . в Москве познакомился
с В. И. Лениным, выполнял его поручения. Делегат
IV (Объединительного) съезда РСДРП ( 1906 г .), на котором отстаивал
ленинскую позицию. В 1911 г . выдвигался от большевиков кандидатом
в депутаты на дополнительных выборах в 3-ю Государственную думу.
В 1911 г . Скворцов-Степанов арестован и выслан в Астраханскую
губернию. Возвратившись из ссылки, вновь работает в большевистских
газетах и журналах. Перевел на русский язык многие произведения
Карла Маркса и Фридриха Энгельса, в том числе «Капитал».
В годы первой мировой войны работал в Московской партийной
организации, разоблачал оборончество, меньшевизм. После
Февральской революции 1917 г .— член Московского комитета РСДРП(б)
и редактор газеты «Известия Московского Совета рабочих
и солдатских депутатов», которой сумел придать большевистское
направление. Делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской
конференции РСДРП(б). Был председателем большевистской фракции
Московской городской думы, с М. Н. Покровским выпускал бюллетень —
«Известия ВРК». На II съезде Советов включен в состав
первого Советского правительства в качестве наркома финансов.
Участник гражданской войны.
После ее окончания по поручению ЦК РКП(б) работал над книгой
«Электрификация РСФСР в связи с переходной фазой мирового
хозяйства», которая вышла в 1922 г . с предисловием В. И. Ленина.
На XIV и XV съездах партии избирался членом ЦК ВКП(б),
в 1925—1928 гг.— ответственный редактор газеты «Известия
ЦИК СССР и ВЦИК», в 1926—1928 гг.— директор Института В. И. Ленина.
Похоронен на Красной площади
у Кремлевской стены.

Революция тотчас же поставила вопрос о необходимости иметь боевую газету. Московский комитет большевиков был единодушен относительно ее руководителя — все назвали имя Скворцова-Степанова. В 5 часов вечера 1 марта ему сооб щил об этом М. С. Ольминский и предложил безотлагательно прибыть в помещение Союза земств и городов, которое находилось в доме № 7 на Маросейке (ныне улица Богдана Хмельницкого). Иван Иванович начал быстро собираться, а когда он вышел на улицу, к дому подкатил большой грузовик с вооруженными солдатами, что вызвало немалый переполох среди обывателей Трубниковского переулка, где он в то время жил.

Доехали без задержек. Ивана Ивановича ждали М. С. Ольминский, Р. С. Землячка, Г. К. Голенко и ряд других работников МК РСДРП большевиков. После решено было ехать в типографию буржуазной газеты «Русское слово», которая располагалась на Тверской улице, и начать на «новой основе» выпуск «Известий Московского Совета». Редакция «Известий», к которой доставил Ивана Ивановича все тот же грузовик с солдатами, помещалась в глубине «владения» издателя Сытина — в верхнем этаже дома, где находились наборное и машинное отделения. Войдя в помещение, новый редактор «Известий» увидел большой стол, сколоченный из толстых промасленных досок.

— Здесь, а точнее, в этом углу заседает обычно редакция,— объяснил ему дежурный.

Кроме И. И. Скворцова-Степанова в редакцию «Известий» включены были также большевики В. С. Попов-Дубовской (брат писателя А. С. Серафимовича), его жена М. М. Попова (Костеловская) и Кац (Светлов), ставший впоследствии лидером группы эсеров-максималистов. Кац неплохо владел технической частью выпуска газеты, а Попова стала отвечать за «связь редакции с внешним миром» (так называли в шутку ее обязанности члены редакции), прежде всего с Московским Советом.

2 марта, в 8 утра, вышел первый номер «Известий Московского Совета». Газета быстро разошлась, и уже на следующий день в редакцию стали приходить рабочие, солдаты, предлагая свои заметки, сообщая последние новости. В городе было еще неспокойно. Взволнованные наборщики рассказали Ивану Ивановичу, что с крыши большого дома у Никитских ворот стреляют спрятавшиеся там городовые. Выстрелы доносились до редакции и с Тверской улицы, где было ранено несколько человек.

В негодовании Скворцов-Степанов садится и пишет статью «А Романовы еще топорщатся? Пора объявить их окончательно низложенными!». В это время в редакцию зашел товарищ председателя Моссовета меньшевик И. И. Егоров и После ознакомления с содержанием памфлета Ивана Ивановича заявил, что «печатанье надо отложить»... ибо статья «идет дальше решений Московского Совета». Иван Иванович пытался доказать абсурдность таких утверждений, потом сел за телефон, но связаться с Моссоветом так и не смог. Пришлось статью отложить.

В таком весьма неопределенном положении было выпущено пять номеров «Известий». По решению МК РСДРП большевиков из редакции вышли В. С. Попов и М. М. Костеловская. Однако Скворцову-Степанову по-прежнему поручалось руководить газетой (с этим после ряда проволочек вынужден был согласиться и Исполком Моссовета — слишком популярен был он в рабочей среде и в журналистских кругах).

По требованию эсеров и меньшевиков была введена новая практика: основные статьи, предназначенные для публикации, предварительно стали рассматриваться в Исполкоме Моссовета, редакции предписывалось смягчать критику Временного правительства, исключать из заметок наиболее резкие места.

Вместе с тем благодаря заботам Скворцова-Степанова к середине марта укрепился редакционный аппарат «Известий». Секретарем редакции стала большевичка Е. И. Ривлина, которая следила и за хозяйственной частью. К этому времени объем газеты увеличился, прибавилось работы и у главного редактора, которому приходилось ежедневно писать по две-три статьи, не считая заметок. Во многом это диктовалось тем, что буржуазия делала все для затруднения выпуска не только большевистских печатных изданий, но и «межфракционного органа» — газеты «Известия». Требовалось оперативно давать отповедь на все ухищрения реакции. Такой способностью обладал Иван Иванович.

Когда московская буржуазия пыталась изобразить отречение Николая II от престола как добровольный акт, в статье «Довольно комедий» Скворцов-Степанов убедительно разоблачил этот маневр. Царь не отрекся от престола, писал он 4 марта в «Известиях», а низложен народом, который разбил трон. Через день он пишет новую статью, разъясняя массам смысл свержения самодержавия: «В тюрьму! Царя в России нет. Престол разбит вдребезги могучим подъемом народа... В тюрьму величайшего преступника, атамана разбойничьей шайки. Вот голоса народа! И не брат этого преступника Михаил наследник престола, а победоносный народ».

Московский комитет большевиков внимательно следил за издательской деятельностью, придавая особое значение «Известиям». По просьбе Ивана Ивановича в редакцию направлялись опытные партийцы. В качестве заведующих отделами стали работать вернувшиеся из ссылки Николай Леонидович Мещеряков 2 и Владимир Николаевич Максимовский.

Заведовать отделом внешней политики было поручено Вячеславу Петровичу Волгину, в то время «объединенцу» (впоследствии, в 1920 году, он вступил в РКП(б), а в 1942— 1953 годах был вице-президентом Академии наук СССР, стал известным историком).

Плохо обстояло дело с помещением. Не улучшилось положение, когда редакцию перевели в здание Капцовского начального училища в Леонтьевском переулке (теперь улица Станиславского). Здесь, в доме № 19, в одной из комнат разместились сотрудники «Известий». В этом же доме в марте — июле 1917 года работали Московский городской, окружной комитеты и Московское областное бюро РСДРП (большевиков), а также Военное бюро при МК, редакция и издательство газеты «Социал-демократ».

Коридоры здания и комната редакции всегда были переполнены. Приходили люди самых различных политических убеждений, но почти все называли себя революционерами, борцами за свободу.

На митингах, заседаниях Московского Совета Иван Иванович считал свое участие обязательным, хотя в первые дни революции их было великое множество и чаще всего «внепланового порядка». Когда в начале марта на заседании Исполкома обсуждался вопрос о создании милиции, Скворцов-Степанов потребовал тщательно проверить состав образовавшихся милицейских отрядов, выдачу оружия, поскольку костяком народной милиции должен стать пролетариат.

Иначе думали меньшевики и эсеры, засевшие в Исполкоме. Чтобы отстранить рабочих от участия по охране обществен ного порядка, исполком Комитета общественных организаций с согласия меньшевистско-эсеровского большинства Исполкома Моссовета начал формировать милицию из солдат послушных полков, да и то из числа тех, кто покидал после лечения лазареты и не подлежал возвращению в армию. В основном это были полуинвалиды. Комиссарами этих отрядов милиции, как правило, назначались бывшие присяжные поверенные (абсолютное большинство из них меньшевики и эсеры).

Много сил Иван Иванович тратил на создание нормальных условий для работы редакции «Известий». Эти условия немного улучшились с переездом ее в начале апреля в бывший особняк московского генерал-губернатора (ныне здание Московского Совета), где получила две сносные комнаты. Однако хуже дело обстояло с типографией — уже в концу марта печатание «Известий» в типографии «Русское слово» прекратилось, и после мучительных поисков Ивану Ивановичу удалось получить для редакции типографию акционерного общества «Московское издательство» на Петровке, 26. Типография, как метко заметил Скворцов-Степанов, была «сильно поношенная и потрепанная». При величайшем напряжении удавалось тираж доводить до 150 тысяч экземпляров, газета опаздывала к утренним поездам, да и к московским газетчикам иногда поступала только к полудню.

Бумаги часто не хватало. Несколько раз по настоянию Ивана Ивановича приходилось идти на прямые акты экспроприации бумаги у спекулянтов и буржуазных издательств, обычно на помощь прибывали грузовики с революционными солдатами.

Изо дня в день в рабочей печати и в «Известиях» появлялись материалы, написанные Скворцовым-Степановым. Об армии, о заговорах против российского пролетариата, о сущности оборонцев, о необходимости единства рабочих под знаменем революции. Много было написано об империалистической войне, с каждым днем уносившей все новые и новые жизни.

Попытка Временного правительства выйти из финансового кризиса путем организации подписки на «заем свободы» кончилась полной неудачей: трудовые массы настолько обнищали в условиях продолжавшейся империалистической войны, что не имели денежных средств. Но главное в том, что они сознательно бойкотировали «заем свободы», не получив от Временного правительства ни мира, ни земли. Даже крупная буржуазия не решилась поддержать заем, считая положение Временного правительства весьма неустойчивым.

«Кто богатеет и кто разоряется от войны? Бумажные деньги и займы» — так назвал свою брошюру Иван Иванович Скворцов-Степанов, посвятив ее анализу возраставшей в стране финансовой и экономической катастрофы. Пропагандистская кампания, писал он, в «Известиях» по поводу «займа свободы», объявленного Керенским, увенчалась «большим» успехом: на заем подписалась царская семья!

Находясь на посту ответственного редактора «Известий». Скворцов-Степанов не прекращал и свою партийно-лекторскую деятельность. 21 марта он выступил на совместном заседании МК и Мособлбюро РСДРП (большевиков) с участием городского актива с основным докладом «Текущий момент и задачи пролетариата».

На заседании решено было в ближайшее время заслушать доклад Скворцова-Степанова об отношении к войне, и уже 25 марта Иван Иванович выступил на эту острейшую тему на Московской областной конференции Советов рабочих и солдатских депутатов. Он открыто заявил, что Временное правительство в мировой войне продолжает цели самодержавия. Министры этого правительства, много ратующие за свободу, в мировой войне «говорят языком царских министров и открыто возвещают о своей готовности проливать кровь народов ради захватов». «Мы требуем мира!» — воскликнул докладчик под бурные овации зала.

В единогласно принятую резолюцию Иван Иванович включил ленинский лозунг «Мира без аннексий и контрибуций с предоставлением всем нациям права на самоопределение». В резолюции содержался призыв к народам воюющих держав взять дело мира в свои руки и заставить правительства своих стран отказаться от захватнических стремлений.

3 апреля, впервые в легальных условиях после многих лет пребывания большевистской партии в подполье, начала работу 1-я Московская общегородская конференция РСДРП. Ее заседания проходили в здании биржи на Ильинке (ныне улица Куйбышева). Присутствовало около 400 делегатов.

Первое заседание от имени МК РСДРП открыл Скворцов-Степанов. Он не мог сдержать волнение. Несколько минут, улыбаясь, смотрел на зал, приветствуя делегатов. Затем, обращаясь к собравшимся, начал речь:

— Впервые наша конференция, товарищи, собралась открыто. Уже один этот факт очень знаменателен. Мы вышли из подполья, и первые наши слова должны быть обращены как слова горячего братского привета революционным борцам, освобожденным после свержения самодержавия из тюрем и ссылки, а также' изгнанникам царизма — политическим эмигрантам. Вношу на рассмотрение делегатов двенадцать вопросов. Текущий момент, отношение к Временному правительству, аграрный вопрос, отношение к войне...

Уже 2-я Московская городская конференция, состоявшаяся 15 апреля, показала решительную поддержку московскими большевиками ленинской позиции по основным принципиальным вопросам текущего момента. Конференция избрала делегатов на Всероссийскую (и Московскую областную) конференцию РСДРП(б). В числе избранных — Ф. Э. Дзержинский, И. И. Скворцов-Степанов, Р. С. Землячка, П. Г. Смидович и другие видные партийцы. Иван Иванович выступил на городской конференции с докладом по аграрному вопросу, основной тезис которого — конфискация и национализация всей помещичьей собственности — получил полное одобрение делегатов.

А несколько дней спустя Иван Иванович выехал в столицу. После девятилетнего перерыва состоялась его встреча с Владимиром Ильичем Лениным. Выступления В. И. Ленина на Всероссийской (Апрельской) конференции РСДРП(б), беседы с ним окончательно помогли Скворцову-Степанову выработать четкую линию по всем основным вопросам развертывания революции. В Москву Иван Иванович вернулся поистине окрыленным...

По мере роста влияния большевистской партии в массах заметно усиливалось сопротивление буржуазии, всеми средствами противившейся демократическим преобразованиям и развернувшей бешеную кампанию против революционных социал-демократов. Стены домов и заборы пестрели листками и объявлениями, содержащими различные небылицы о большевиках, резолюции мифических собраний солдат, служащих, коллективов заводов, принятые-де против РСДРП(б). И здание редакции «Известий» кто-то старательно по утрам обклеивал этими лживыми листками.

«Положение на газетном фронте явно обострилось,— говорил в кругу товарищей Иван Иванович.— Возросла развязность клеветников. Теперь они норовят для придания правдоподобности ссылаться на какие-то «имеющиеся документы». Например, что мы агенты Гогенцоллернов! Впрочем, такие басни прежде всего рассчитаны на тупого обывателя и черносотенцев всех мастей. Буржуазия не может простить пролетариату и его партии завоеванных ими позиций».

Конечно, в этой ситуации Скворцову-Степанову как ответственному редактору в «нефракционной газете» приходилось соблюдать известную нейтральность. Его часто охватывало бессильное негодование, когда он наблюдал, какие потоки клеветы выливались на партию, а «Известия» не могли ответить на каждый удар ударом. Поэтому после раздумий Иван Иванович пришел к мысли использовать исторические параллели, и в частности, жизнь и деятельность Марата, чтобы выразить через факты истории свое отношение к современным событиям. И вот с начала апреля до середины мая в «Известиях» публикуется серия его статей о герое французской революции.

«Друзья и враги разом поняли,— рассказывал позднее Иван Иванович,— что речь идет не только о французской, но и о нашей революции».

Скворцову-Степанову с каждым днем все труднее приходилось работать в «Известиях»: меньшевики и эсеры настаивали, чтобы главный редактор прекратил «однобокую линию», то есть явно большевистское направление газеты. Как вспоминал Н. Л. Мещеряков, «в конце мая 1917 года между руководящим меньшевистско-эсеровским большинством Московского Совета и Скворцовым как представителем редакции произошел резкий конфликт. Тов. Скворцов не сог ласился выполнить те требования, которые предъявляли ему эсеры и меньшевики. Он предпочел уйти из газеты, нежели свернуть в какой бы то ни было степени то большевистское знамя, под которым работал... Мы устроили небольшое фракционное собрание. Он доложил нам о ходе своих переговоров, и мы все трое единогласно — третьим был тов. Максимовский — постановили: уйти из редакции».

Московский комитет РСДРП(б) одобрил уход Скворцова-Степанова с поста ответственного редактора и решил не назначать вместо него представителя — ситуация продолжала обостряться. Была принята резолюция: «1. Работа большевиков в редакционной коллегии и в общеполитическом отделе «Известий рабочих депутатов» в настоящий момент нецелесообразна. 2. Вернуться в редакционную коллегию для работы только в том случае, когда изменится соотношение сил». Выход Ивана Ивановича из редакции «Известий» одобрил также Хамовнический райком РСДРП(б). С 31 мая 1917 года он вынес решение прекратить поддержку этой газеты и проведение подписки на нее, поскольку она резко поворачивает в сторону, чуждую революционной демократии и «не выражает воли и взглядов революционного пролетариата».

Прекращение работы в «Известиях» было вынужденным шагом для Ивана Ивановича Скворцова-Степанова, вложившего столько сил и энергии в их деятельность. Как не раз он признавался, больше всего ему по душе была работа именно в массовой ежедневной газете. Несомненно, «Известия», руководимые Скворцовым-Степановым, сыграли немалую роль в осуществлении линии партии большевиков за завоевание широких масс после победы Февральской революции, в трудные месяцы подготовки перехода к социалистическому этапу революции.

Вместе с тем с уходом из «Известий» Иван Иванович не прекратил своей журналистской деятельности: с 7 марта он входил в состав редакции легальной газеты московских большевиков «Социал-демократ». Инициатором ее создания был М. С. Ольминский, который еще до выхода первого номера надолго уехал в Петроград (он вернулся в Москву только в апреле 1917 года). Решением МК РСДРП(б) в узкий состав редакции вошли И. И. Скворцов-Степанов, Н. М. Лукин-Антонов и А. И. Усагин. В газете не раз выступал В. И. Ленин. Здесь активно сотрудничали также Ем. Ярославский, В. Н. Подбельский, А. И. Ульянова-Елизарова, Г. И. Петровский, М. И. Ульянова, А. Е. Бадаев, А. А. Сольц, П. Г. Смидович, В. П. Ногин, В. Д. Бонч-Бруевич, П. К. Штернберг, В. А. Обух, Г. К. Голенко и другие видные большевики, поэт Демьян Бедный.

Сжатый и выразительный язык, строгий стиль, экономное расположение материала в «Социал-демократе» — все было подчинено одной цели: доходчиво и правдиво рассказать широким массам о единственно верном пути расширения и углубления революции.

Всего в 1917 году вышло 246 номеров «Социал-демократа», и в подготовке всех их непосредственное участие принимал Скворцов-Степанов. А каждый номер, по образному замечанию старого большевика Г. К. Голенко, был «искрой, брошенной в революционный костер». Самой уничтожающей критике политика Временного правительства, помещичье-буржуазных и мелкобуржуазных партий подвергалась в Москве прежде всего на страницах «Социал-демократа», а также в ряде других большевистских изданий.

По существу, Скворцов-Степанов сотрудничал почти во всех периодических изданиях московских большевиков. С 4 октября 1917 года Московская военная организация РСДРП(б) стала издавать популярную газету для крестьян и солдат — «Деревенская правда» (под редакцией Ем. Ярославского). Скворцов-Степанов поместил в газете ряд своих статей и заметок. Печатался он и в профсоюзном журнале «Московский металлист» (выходил с августа 1917 года). Он живо откликался на все крупные события тех дней. Когда Временное правительство организовало 17—18 июня «наступление» русских войск (буржуазная печать назвала его «наступлением Керенского»), Иван Иванович на страницах газеты «Социал-демократ» назвал это авантюрой, которая преследовала цель — «затопить нас в бурном патриотическом потоке, который ожидался следом за известием о блестящих победах на нашем фронте».

«Наступление Керенского», как и следовало ожидать, провалилось. На проволочных неприятельских заграждениях остались горы трупов российских солдат. «Провал наступления использован для того, чтобы отнять и ограничить гражданские свободы солдата, который меньше всего виновен в катастрофе. Ему сначала воспретили читать ряд социал-демократических газет, которые помогли бы разобраться в сложившемся положении... В то же время командный состав вооружили военно-полевыми судами и смертной казнью» — так оценил Скворцов-Степанов истинный замысел кровавого плана Временного правительства.

Одна из листовок Московского
комитета РСДРП(б), выпущенная
накануне выборов в районные думы:
«Работницы и солдатки. Голосуйте за список № 5!»

Незадолго до июльских кровавых событий в Петрограде и массовых демонстраций в Москве состоялись выборы в Московскую городскую думу. Большевики и социал-демокра ты (интернационалисты) выступали единым списком (№ 5). В числе кандидатов в гласные думы от партии большевиков значились И. И. Скворцов-Степанов, М. С. Ольминский, В. Н. Подбельский, Г. А. Усиевич, П. К. Штернберг, П. Г. Смидович, И. Ф. Арманд и другие.

Одним из организаторов избирательной кампании большевиков был Иван Иванович Скворцов-Степанов. Он постоянно подчеркивал при обсуждении в МК РСДРП(б), что главное — не в избрании местного самоуправления, а в том, что борьба идет по самым острым общеполитическим вопросам.

Достаточно обратить внимание на тот факт, что все буржуаз ные партии и соглашатели объединились против нас в общий фронт, говорил он в день выборов 25 июня.

— Вы посмотрите, что пишут «Русские ведомости», только что купил номер на углу: «Сегодня главный вопрос — спра виться с той болезнью, которая разрушает Россию и угрожает всем завоеваниям революции, болезнь эта — большевизм ».

«Русские ведомости» в этой гнусной клевете были не одиноки — почти все московские буржуазные газеты твердили одно-единственное: враг свободы и революции — большевики. И когда избиратели двинулись голосовать, дождем сыпались листовки с «предупреждениями» (их сбрасывали с крыш домов, ими были облеплены транспорт, заборы, многие здания): «Граждане! Не голосуйте за № 5. Это — большевики!!!» Специально снаряженные отряды черносотенцев, дворники, которым заранее было «уплачено», срывали избирательные плакаты большевиков или замазывали их краской. «В день выборов, пройдя от Каланчевской площади до Совета,— рассказывал Иван Иванович,— не нашел ни одного уцелевшего плаката № 5. От них остались только клочья». Плакаты уцелели в рабочих районах, отмечал Скворцов-Степанов в статье «К московским городским выборам», опубликованной в журнале «Спартак». Именно здесь большевики имели наибольший успех. Всего за них было подано 75 409 голосов (11,6 процента). Но даже численно небольшая группа из 23 большевистских гласных Московской думы (председателем большевистской фракции стал Скворцов-Степанов) превратилась в серьезную политическую силу благодаря своей сплоченности и дисциплине.

Фракция большевиков в Московской думе не смущалась своей малочисленностью, став с первых же дней в центре ожесточенной борьбы. Ее популярность в массах стремительно возрастала, свидетельством чего были огромные толпы, которые собирались перед «большими думскими днями». Многие стремились прежде всего услышать речи Скворцова-Степанова, последить за дебатами.

Под гиканье и вопли кадетов и соглашателей гласные от большевиков вносили одно за другим подлинно революционные практические предложения: немедленная конфискация всех бывших владений дворцового ведомства и использование их в интересах бедноты, переход под городской контроль всех церковных и монастырских владений и капиталов, протест против введения смертной казни для солдат на фронте, улучшение прав рабочих. Хотя пригласительные билеты распространялись для публики согласно численности фракций (то есть пропорционально), трибуны заполняли люди явно в «нарушение этого правила» — число сочувствующих большевикам нередко составляло подавляющую часть гостей. «Думское большинство и особенно кадеты,— по словам Скворцова-Степанова,— ненавидели нас за то, что они уже тогда ясно видели, что мы не просто говорим, но когда власть перейдет к нам, то станем действовать так, как говорим. Тем сильнее к нам приковывалось внимание масс».

Чтобы укрепить руководство профессиональными союзами Москвы, Московское областное бюро РСДРП(б) решило направить туда опытных, испытанных большевиков — Я. Э. Рудзутака, Е. М. Ярославского, Р. С. Землячку, И. И. Скворцова-Степанова и других. Решение было весьма своевременным — с переходом реакции в наступление в начале июля 1917 года работа в профсоюзах превращалась в один из решающих участков борьбы за массы.

Исключительно важное значение в сплочении партийных рядов и определении курса на социалистическую революцию имел VI съезд РСДРП(б).

Вести об итогах съезда быстро пришли в Москву. Скворцов-Степанов, как и все большевики-ленинцы, развернул энергичную работу по разъяснению документов съезда. Как-то, выступая на одном рабочем собрании, он с волнением повторил понравившиеся слова своего соратника по борьбе Виктора Павловича Ногина, сказанные им при закрытии VI съезда: «Как бы ни была мрачна обстановка настоящего времени, она искупается величием задач, стоящих перед нами, как партией пролетариата, который должен победить и победит».

Серьезное испытание для Московской организации большевиков было связано с созывом Временным правительством так называемого Государственного совещания, за ширмой которого готовилось установление в стране военной диктатуры во главе с генералом Корниловым. Считая Москву более спокойным местом, ее и избрали для проведения такого совещания.

МК РСДРП(б) призвал пролетариат Москвы бойкотировать открытие Государственного совещания и встретить день 12 августа забастовками. 7 августа было созвано расширенное заседание Московского бюро профсоюзов совместно с представителями руководства 28 отраслевых профессиональных союзов города. Заседание рассмотрело вопросы о текущем моменте, об отношении к Временному правительству и Государственному (Московскому) совещанию. После выступлений П. Г. Смидовича и И. И. Скворцова-Степанова участники заседания приняли решение развернуть широкую агитацию за бойкот Государственного совещания. Эти же вопросы обсудило экстренное заседание Московского бюро профсоюзов (совместно с представителями 41 профсоюза) 9 августа. Основной доклад на заседании о создавшемся политическом положении сделал Иван Иванович. Он же внес предложение-резолюцию, призывавшую трудящихся Москвы провести 12 августа однодневную стачку протеста против планов реакции.

Вопрос о предстоящем совещании не мог пройти мимо Московской городской думы. Его обсуждали 10 и 11 августа. От имени фракции большевиков Скворцов-Степанов предложил принять резолюцию, в которой убедительно разоблачались контрреволюционные цели корниловцев.

— Московская городская дума,— четко раздавалось в притихшем зале,— считает необходимым войти в Московское совещание, с тем чтобы организовать в нем все революционные элементы вокруг требований последовательной революционной демократии и, огласив декларацию... (Иван Иванович сделал паузу), демонстративно удалиться.

На скамьях кадетов и соглашателей — оцепенение. Затем вносится резолюция от меньшевиков и эсеров — одобрить участие представителей думы и совещания. «Машина голосования» снова сработала.

Однако партия не собиралась сдаваться. Агитация большевиков во всех районах города, листовки протеста против зловещих замыслов военщины в альянсе с соглашателями, стихийные митинги — все это сыграло свою роль, не прошло бесследно. Утром 12 августа газета «Социал-демократ» публикует воззвание МК РСДРП(б): «Сегодня парад контрреволюции... На поход реакции мы должны ответить походом революционного пролетариата... Пусть не работает ни один завод, пусть станет трамвай, пусть погаснет электричество, пусть окруженное тьмой будет заседать собрание мракобесов контрреволюции». (Проект воззвания был написан Скворцовым-Степановым поздно вечером, накануне сборища реакции.)

Забастовка прошла удачно. Члены Государственного совещания, которые должны были обедать по удешевленным ценам в ресторане «Метрополь», так и остались без обеда. Остановился транспорт, закрылись многие магазины, прекратило работу большинство заводов и фабрик (всего не вышло на работу свыше 400 тысяч рабочих Москвы и ее окрестностей). Большевики, хотя и не были допущены на совещание, повсюду сумели распространить свою декларацию протеста. Анализируя результаты забастовки, В. И. Ленин отмечал: «Стачка в Москве 12 августа доказала, что активный пролетариат за большевиками...» 3.

Контрреволюция убедилась, что ее надежды на «тихую» Москву не сбылись.

На первом же заседании Московской городской думы после открытия Государственного совещания Скворцов-Степанов в числе первых попросил слова и гневно обличил сообщников готовившегося контрреволюционного заговора во главе с ге нералом Корниловым. Буржуазная газета «Русское слово» об этом выступлении Ивана Ивановича писала следующее: «И. И. Скворцов произносит горячую речь:

— За сообщниками Корнилова,— восклицает он,— ходить недалеко, здесь надо искать их справа! Вот они! — И при этих словах оратор делает жест в сторону Астрова П. И., главы кадетской партии.

Здесь,— говорит оратор,— призывают поддержать Временное правительство, но мы вправе спросить: кого же это мы будем поддерживать? Быть может, то самое Временное правительство, часть которого находится в заговоре с генералом Корниловым или, во всяком случае, сочувствует ему?.. Надо арестовать и предать революционному суду не только генерала Корнилова, но и всех тех, кто стоит за спиной его». От имени фракции большевиков Скворцов вносит проект резолюции. Шестой пункт этого проекта предусматривал немедленное принятие следующих мер:

«Ближайшими шагами революционной власти должны быть декрет о демократической республике, возобновление энергичной борьбы за скорейшее окончание войны на основе платформы, выдвинутой Советами Р. С. и К. Д. 4, немедленная передача всей земли в заведование местных революционно-демократических органов».

Однако эсеро-меньшевистское большинство думы и на этот раз отклонило большевистский проект.

Большевистская фракция (Московской думы) и ее председатель стали организаторами активной революционной деятельности всех гласных от РСДРП(б) в городских думах Московской губернии. На августовском собрании представителей большевистских фракций дум от Подольска, Богородска, Коломны, Орехова-Зуева и других городов с докладом о политическом положении в стране выступил Скворцов-Степанов. Он призвал думские фракции партии не ограничиваться лишь узким кругом чисто мирных местных дел, а увязывать их с общеполитическими вопросами. При этом главнейшая задача — борьба с опасностью контрреволюционного переворота.

Через несколько дней от имени гласных-большевиков он внес на заседание думы проект резолюции о необходимости создания революционного правительства, составленного исключительно из представителей рабочего класса и трудового крестьянства. Это был уже открытый жест непризнания и отрицания прогнившего Временного правительства и вызвал в думе настоящий переполох. Воспользовавшись очередным заседанием думы 9 сентября, Скворцов-Степанов демонстрирует непоколебимую волю РСДРП(б) сорвать все планы реакции: он решительно выступает против участия в так называемом Демократическом совещании, созыв которого намечался буржуазией в альянсе с меньшевиками и эсерами в Петрограде. И вновь Иван Иванович призывает к созданию органов подлинно народной революционной власти.

В конце лета — начале осени 1917 года Скворцова-Степанова можно было часто видеть на митингах, собраниях рабочих, в заводских цехах и мастерских. Один из таких митингов на Большой Дмитровке в театральном помещении (ныне Театр оперетты на Пушкинской улице) надолго запомнился самому Ивану Ивановичу.

«Все тогда говорили, — вспоминал он, — что картина Б. Дмитровки перед этим митингом, созванным большевиками, напоминала «шаляпинские дни». И билеты на митинг достать было крайне трудно. Театр ломился от слушателей. Громадные толпы остались на улице, образуя еще митинги». А на следующий день (3 сентября) состоялся новый митинг в аудитории Политехнического музея, где собрались солдаты Московского гарнизона. И снова все билеты раскуплены заранее. Кроме Ивана Ивановича на митинге выступили с речами П. Г. Смидович, Г. А. Усиевич, Е. М. Ярославский. Кто-то из присутствующих, взволнованный услышанным, внес предложение помочь «улучшить издательское дело в РСДРП(б)» путем сбора денежных средств на нужды пар тийной типографии. Предложение было единодушно принято, в фонд МК РСДРП(б) поступило существенное пополнение.

В сентябре соотношение сил в Москве резко изменяется в пользу большевиков. Полностью большевистским стал Московский Совет рабочих депутатов. Его председателем был избран большевик-ленинец В. П. Ногин. Разгром корниловского мятежа, в подавлении которого большевистская партия сыграла решающую роль, сильно повысил ее авторитет в массах. Это убедительно сказалось и на выборах в районные думы Москвы, которые состоялись 24 сентября.

Список большевистских кандидатов в VII районную (Рогожскую) думу возглавлял Иван Иванович Скворцов-Степанов. Из 17 районных дум в 11 большевики получили абсолютное большинство. Лишь в одной Тверской думе перевес оказался на стороне реакционного блока.

Всего было избрано 350 гласных — членов РСДРП(б), сре ди них — И. И. Скворцов-Степанов, Е. М. Ярославский, Р. С. Землячка, М. Ф. Владимирский, М. С. Ольминский, В. Н. Подбельский, И. В. Русаков 5. За большевиков голосовали не только рабочие и городская беднота, но и основная масса солдат Московского гарнизона.

Иван Иванович так оценивал успех большевиков Москвы на выборах в районные думы: «Это был суд над тем, что делали мы в Совете, в партийных и профессиональных организациях, в армии, в городской думе — повсюду. Прошло всего три месяца с того дня, как за нас высказалась всего девятая часть голосовавших. Теперь за нас было подано более половины всех голосов. Меньшевики разбиты, а эсеры провели маленькие кучки гласных... Соглашатели фактически превратились в подголосков белой гвардии».

После того как Московский Совет стал большевистским, Скворцов-Степанов по решению МК РСДРП(б) 2 октября вновь возглавил «Известия Московского Совета».

Снова став во главе газеты «Известия», Иван Иванович не ослабил своего участия и в работе печатного органа большевиков — газеты «Социал-демократ». Темы статей затрагивали самые различные злободневные вопросы: внешнеполитическая жизнь, положение на фронте, общество и церковь, политическое положение, проблемы революции и рабочего движения. По сути, не оставлен был без внимания ни один жгучий вопрос, который стоял в повестке дня жизни России в канун исторической пролетарской победы.

...Получив известие о начале Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, городской голова В. В. Руднев созвал экстренное заседание думы и заявил о необходимости «решительного противодействия мятежу петроградских большевиков». Слово взял руководитель фракции РСДРП(б) Скворцов-Степанов.

— Когда происходило Московское государственное совещание,— начал он, повернувшись к Рудневу,— профессиональные союзы решили откликнуться на это демонстрацией. Тогда городской голова оспаривал право рабочих на демонстрацию и назвал это анархическим выступлением меньшинства. Прошло полтора месяца, и анархическое меньшинство оказалось большинством. Выборы в районные думы это ясно доказали. От чьего имени говорит городской голова? — Иван Иванович сделал паузу и оглядел притихший зал.— От имени тех, кого выбирали 25 июня, но не от имени теперешнего большинства. Теперь вы меньшинство!

Эти слова оратора вызвали бурную овацию на скамьях слева.

— Дума не представляет сейчас населения. Во имя будущего страны мы говорим смело и решительно. Власть захватывает не ничтожное меньшинство, а представители большинства страны...

Загудели, затопали ногами депутаты правых партий.

— Принимайте свою резолюцию,— продолжал Скворцов-Степанов, нисколько не смущаясь гвалтом, поднятым кадетами, эсерами и меньшевиками.— Мы не будем участвовать в ее голосовании, но помните ответственность, которую берете на себя. То, что могло произойти без пролития крови, может сейчас стоить громадных жертв, если вы будете вызывать войска во имя меньшинства. Мы говорим, что курс правительства привел к катастрофе страну и фронт, потому что меньшинство, оказавшееся у власти, все более уступает врагам революции. Теперь оно умирает. Временное правительство действовало как враг народа, разрушая государственное хозяйство...

Между нами и вами,— Иван Иванович делает жест направо,— непроходимая пропасть.

В заключение речи Скворцов-Степанов воскликнул:

— Революция поднялась на высшую ступень! Теперь рабочий класс и крестьянство получат долгожданную свободу, права, в интересах народа в стране произойдут коренные, глубочайшие преобразования!

Протокольная запись выступления Ивана Ивановича, опубликованная в «Известиях Московского Совета», все же, как свидетельствовали очевидцы, не передавала всех ее оттенков и трудноуловимых нюансов (полной стенограммы не сохранилось). Эта речь Скворцова-Степанова в день победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде была, по мнению большевика В. Н. Подбельского, одним из лучших публичных выступлений трибуна-ленинца.

Но силы контрреволюции не сидели сложа руки. Вслед за созданием «Комитета общественной безопасности» развернулось вооружение сил реакции, с фронта были вызваны «верные части».

Когда вечером 27 октября члены Московского ВРК, МК РСДРП(б) и большевистские депутаты Московского Совета собрались на совещание для экстренного обсуждения создавшегося положения, в комнате резко зазвенел телефон:

— Звонит полковник Рябцев от имени «Комитета общественного спасения» и штаба округа. Требую прекратить вооружение Красной гвардии и «расхищение» большевиками оружия из Арсенала. Далее, сдать Кремль, Немедленно сдаться всем присутствующим... распустить Военно-революционный комитет. У меня все. Каков ответ?

Заметив растерянность В. П. Ногина, секретарь ВРК А. А. Додонова поспешила пригласить на заседание И. И. Скворцова-Степанова и М. Н. Покровского, которые отлучились в редакцию «Известий» и обсуждали проект очередного номера газеты.

Выслушав взволнованную Додонову, Иван Иванович заметил:

— Анна Андреевна, но мы не члены Военно-революционного комитета.

— Это ничего. Вас там ждут,— настаивала Додонова.

Вспоминая эти исторические минуты, член Московского военно-революционного комитета А. Я. Аросев писал:

«В комнате было накурено, тепловато, и, несмотря на то, что было в ней десятка два с половиной людей, в этот миг в ней было так тихо, что было слышно, как капля по капле с крыши в трубу капали последние дождинки пронесшейся Днем тучи. Можно было четко сосчитать капли: одна, другая, третья...

— Товарищи,— вдруг в какую-то из секунд громко не сказал, а отрезал, не отрезал, а отрубил И. И. Скворцов, — товарищи, толковать тут нечего. Тут, по-моему, надо сказать одно: всякий, кто боится смерти, да покинет сей дом...

После этих слов Ивана Ивановича сразу все почувствовали себя уверенными в дальнейших действиях. А тогда надо было сражаться, чтобы победить или умереть. Другого выхода не было».

«Когда в Москве раздались первые выстрелы,— свидетельствовал Н. Л. Мещеряков,— когда в Московский Совет пришли первые известия о выступлении юнкеров, Иван Иванович, не растерявшись ни на минуту, немедленно принял на себя полностью всю инициативу. Его рукой был написан ряд обращений и воззваний со стороны Московского Совета по поводу этого выступления. Эти обращения и воззвания писались в течение всей ночи».

В создавшемся чрезвычайно сложном положении из-за выступления контрреволюции два дня, 29 и 30 октября, «Известия» не выходили. Печатное слово партии в столь тревожное время было крайне необходимым. Понимая это в полной мере, И. И. Скворцов-Степанов и М. Н. Покровский готовили очередной номер под охраной революционных солдат — сначала в Замоскворечье, в небольшой студенческой столовой Коммерческого института (ныне Московский институт народного хозяйства имени Г. В. Плеханова), а затем в маленькой комнатке типографии Сытина.

В дни социалистической революции в Москве Иван Иванович Скворцов-Степанов, по словам В. Д. Бонч-Бруевича, «под огнем боролся против режима буржуазии, руками юнкеров расстреливавшей рабочих, формулируя непререкаемые требования пролетариата, бодря всех к прямому действию и отводя все руки, тянувшиеся к политическому компромиссу».

Хотя формально Скворцов-Степанов не входил в состав Московского ВРК, его роль в деятельности этого боевого органа революции была весьма значительной. В этом можно убедиться по протоколам заседаний Военно-революционного комитета.

2 ноября. Рассматривается вопрос о воззвании к населе нию. Поскольку проект, написанный Ольминским, составляет всего несколько строк, решено «разыскать И. И. Степанова»...

Материалы за 4 ноября. Постановлением Московского ВРК организуется Декретная комиссия в составе И. И. Скворцова-Степанова, М. Н. Покровского и М. Ф. Владимирского.

Протоколы заседания ВРК 6 ноября. Один из вопросов — о новых выборах городской думы. Решено «поручить тт. Покровскому и Скворцову выработать проект воззвания о причине роспуска городской думы и назначении выборов на 26 ноября с. г.». По вопросу «О буржуазной печати» ВРК постановил «поручить тт. Покровскому и Скворцову выработать проект декрета о печати».

После краткого обсуждения Иван Иванович и Михаил Николаевич подготовили «Декрет Московского ВРК о печати». Он был утвержден в тот же день, 6 ноября, без каких бы то ни было изменений.

... II Всероссийский съезд Советов 26 октября (8 ноября) избрал Скворцова-Степанова членом ВЦИК и по предложению В. И. Ленина утвердил его народным комиссаром финансов первого Советского правительства. 27 октября о назначении узнал сам Иван Иванович.

А за несколько часов до этого он случайно встретил на ули це вблизи Чистых прудов своего старого друга большевика П. Г. Дауге 6. Поздравили, обнявшись, друг друга с победой.

— Ну, Иван Иванович,— обратился к нему Дауге,— для меня не подлежит ни малейшему сомнению, что ты, как переводчик «Капитала» Маркса и «Финансового капитала» Гильфердинга, будешь нашим «министром финансов».

— Ни в коем случае,— тотчас же оборвал его Иван Иванович,— если я считаюсь неплохим теоретиком в финансовых вопросах, то это еще ничего не значит, по моему убеждению, я плохой практик финансового дела.

Иван Иванович, видимо, сумел убедить Центральный Комитет и лично Владимира Ильича Ленина в том, что в качестве ответственного редактора «Известий» и «Социал-демократа» он принесет больше пользы революционному делу.

...Мало нас было сначала. Но мы были тесно сплочены,— мы были едины. И чем больше нас травили, тем тесней становилось единство и сплоченность.

Уже к концу лета 1917 года товарищей поражало, с каким настроением проходили на конференциях партии доклады и прения о возрождении пролетарского Интернационала. V совсем не нервных людей от глубокого волнения мурашки пробегали по коже, когда на конференциях пели «Интернационал»: такая глубокая скорбь по бесславно погибшем покойнике, такая мощная пролетарская воля к его воскресению к новой жизни вкладывалась участниками конференций в исполнение,— а с чисто музыкальной точки зрения очень неважное.

За нас и для нас работало и правительство Керенского, представлявшее прямое издевательство над нашей революционной эпохой.

Уже к августу наметился поворот. На 12 августа было назначено пресловутое Государственное совещание. В первых числах августа в Белом зале советского (бывшего генерал-губернаторского) дома было созвано совещание представителей всех профессиональных союзов. Оно почти единогласно постановило встретить Государственное совещание забастовкой.

Кадетские и соглашательские газеты лгали, когда уверяли, будто забастовка вовсе не удалась. Мало еще таких всеобщих забастовок видала Москва. Она показала, что, в то время как Советом владели эсеры и меньшевики, вся рабочая Москва уже была за большевиками. Она показала, что большинство в Совете было узурпаторским большинством...

Надо прямо сказать: в конце августа, когда начался корниловский бунт, меньшевики и эсеры струсили и растерялись. Для них было ясно, что если кто-нибудь и пользуется влиянием у солдат, так это отнюдь не они, а большевики. Начались короткие дни ухаживаний за большевиками. Соглашатели хлопотали об освобождении большевистских агитаторов, засаженных в тюрьмы соглашательским правительством. Таким образом, они расписывались в том, что, удерживая за собой солдатскую часть Совета, они, демократы на словах, превратились в явных захватчиков.

Мы, «ничтожная кучка мартовско-июльских дней», мы, «близорукие сектанты», мы, «слепые фанатики мировой революции»,— как называли нас — мы явно делались силой...

Мы, ничтожное меньшинство, не боялись сражений, мы с развернутыми знаменами шли в сражения.

Наша фракция в городской думе была крошечной горсточкой: 22 8 из 200 гласных... С первых же дней она стала в центре ожесточенной борьбы. И вела эту борьбу с такой энергией, что перед большими думскими днями здание думы осаждалось огромными толпами, которые стремились попасть на заседания. Кадетско-эсеровская дума ничего не сделала для увеличения числа мест для публики. Но в дни больших заседаний к думе неизменно вызывались наряды пеших и конных милиционеров...

Билеты на вход публики в заседания распространялись соответственно численности фракций. Следовательно, через большевиков распределялась только девятая часть всех мест для публики, через кадетов и эсеров — три четверти. Тем не менее трибуны страстно, бурно и грозно протестовали против лицемерных эсеровских речей.

Церетели как-то издевался над большевиками, будто в июле они не возвысили своего голоса против смертной казни для солдат. Это неправда. Московская думская фракция большевиков заставила эсеров быстро, в спешном порядке, поставить этот вопрос. После этого он был вынесен на митинги; в конце концов тогдашнему большинству Московского Совета пришлось поставить его и в Совете.

Бурными столкновениями ознаменовались и заседания, на которых обсуждались конфликты между городскими служащими и рабочими. Наша фракция решительно стала на сторону рабочих. В октябрьско-ноябрьские дни и в последующие месяцы городские рабочие стояли в передовых рядах, которые сначала сражались с белогвардейцами, а потом сламы вали саботаж и забастовку служащих. В сентябре — октябре они убедились, что наша партия станет все делать так, как она говорит.

24 сентября происходили выборы в районные думы Москвы. Это был суд над тем, что делали мы в Совете, в партийных и профессиональных организациях, в армии, в городской думе — повсюду. Прошло всего три месяца с того дня, как за нас высказалась всего девятая часть голосовавших. Теперь за нас было подано более половины всех голосов. Меньшевики были совершенно разбиты, — почти совершенно исчезли. Эсеры растаяли до того, что провели маленькие кучки своих гласных. Сильно выросли кадеты. Уже в сентябре, за месяц до боевых столкновений, произошло то отчетливое размежевание, которое с такой удивительной ясностью разделило Москву на две части. Уже в сентябре соглашатели фактически превратились в подголосков белой гвардии.

На последнем заседании городской думы, в те часы, когда в Петрограде уже гремели выстрелы, оратор нашей фракции с полным правом сказал, обращаясь к г. Рудневу: «Вы и ваша партия не имеет права говорить от имени московского населения. Большинство высказалось против вас, не за вами, а за нами стоит оно».

1 Из книги: Викторов В., Куманев В. Скворцов-Степанов. М., 1986.

2Мещеряков Н. Л. (1865—1942) — деятель революционного движения в России, участник борьбы за победу Советской власти в Москве. Член КПСС с 1901 года. Профессиональный революционер.

4 Надо читать: Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

5 Русаков И.В. (1877—1921) — участник трех революций в Москве. Член КПСС с 1905 года. После Февральской революции — член Сокольнического райкома партии и исполкома районного Совета.

6Дауге П. Г. (1869—1946) — активный участник революции 1905—1907 годов и Октябрьской революции в Москве. Член КПСС с 1903 года. Во время Великой Октябрьской социалистической революции участвовал в формировании и вооружении отрядов Красной гвардии Москвы, в издании большевистской латышской газеты «Социал-демократ».

7 Из книги: Великая Октябрьская социалистическая революция. Сборник воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве, с. 362—365.

8Неточность: большевики получили 23 места в городской думе. См.: Грунт А. Я. Москва. 1917-й. Революция и контрреволюция. М., 1976, с. 165.

Иван ИвановичСКВОРЦОВ-СТЕПАНОВ

Иван Иванович
СКВОРЦОВ-СТЕПАНОВ