//Правоведение. -1972. - № 1. - С. 94 - 101

Источник: http://law.edu.ru

 

Я. М. Бельсон, доктор юридических наук

США: «Развитая демократия» ?

XXIV съезд КПСС дал глубокий анализ развития политических: и правовых процессов современного капитализма, подчеркнув, что» «реакционная природа и агрессивные устремления резче всего прояв­ляются в политике американского империализма, который представляет собой наибольшую опасность для независимости народов и все­общего мира, главное препятствие на пути общественного прогресса».1

В США — главной стране капитализма — растет волна политических преследований. Правящая элита уже не ограничивается публичными угрозами в адрес тех, кто выступает против агрессивной внешней и реакционной внутренней политики США; на участников антивоенного, негритянского, рабочего, студенческого и массово-демократического движения все чаще обрушиваются военно-полицейские репрессии.

Свойственное буржуазному государству противоречие между его эксплуататорской природой и конституционно-демократическими фор­мами четко проявляет себя в тенденции к полному или частичному выхолащиванию реального содержания демократических институтов. Яркий пример тому — политическая действительность США, где «демократия доллара» соперничает с «демократией полицейской дубинки» на фоне широко разрекламированной «развитой демократии».2

В американской социологической и политико-юридической литературе, наряду с постоянным жонглированием терминами «демократия» и «свобода», существует мнение, что неизбежным следствием научно-технического прогресса являются ограничение демократии и утверждение деспотизма. В развитии производительных сил современного империалистического общества иногда даже усматривают угрозу «риска для демократии».3 Пожалуй, можно согласиться с тем, что каждое новое техническое достижение при капитализме в известной мере «отнимает» у людей свободу. Однако истоки этого явления отнюдь не в технике как таковой, а в производственных отношениях современного капитализма, обусловленных его экономическим базисом.

Социально-экономические факторы недостаточно учитывают и те буржуазные ученые, с точки зрения которых американское государство постепенно трансформируется в «послеиндустриальное» (Дж. Гэлбрейт) или «технотронное» (3. Бжезинский), причем этот процесс будто бы сопровождается перерастанием буржуазной демократии в «развитую демократию», а капиталистического общества — в «общество изобилия».4 Подобными утверждениями буржуазные авторы пытаются подкрепить теории «народного капитализма», государства «всеобщего благоденствия» и другие концепции, затушевывающие противоречия капитализма. Например, П. Друкер и Г. Маркузе уверяют, что развитие техники, рост производительности труда и образовательного уровня рабочих приводят к преодолению «классовой войны», якобы являющейся лишь «навязчивым призраком XIX века».5 Нередко буржуазные ученые сознательно подменяют социально-юридический анализ классовых конфликтов рассмотрением частных столкновений между раз­личными группировками внутри правящих кругов буржуазного общества.6

По мнению приверженцев технократических концепций, все социальные конфликты должен решить технический прогресс, но отнюдь не классовая борьба или революция. Что же касается диктатуры буржуазии, то она исчезнет якобы и без революции, ибо ее заменит технократия, которая умиротворит общество на основе «рациональной организации», управляя социально-правовой жизнью в соответствии с указаниями электронного мозга. Нетрудно заметить, что эти концепции, опирающиеся на современные достижения технического и научного прогресса, страдают весьма старым классовым консерватизмом. История доказала, что научно-технический прогресс отнюдь не равнозначен прогрессу социальному. В. И. Ленин, отдавая должное достижениям США в области развития производства и создания материальной культуры, в своем «Письме к американским рабочим» писал: «Буржуазная цивилизация принесла все свои роскошные плоды. Америка заняла первое место среди свободных и образованных стран по высоте развития производительных сил человеческого объединенного труда, по применению машин и всех чудес новейшей техники». Однако эти факты не скрыли от В. И. Ленина реакционной сути «американского образа жизни», хваленой заокеанской «демократии». Он подчеркивал, что США, превратившись в мощнейшую капиталистическую державу, стали одновременно «одной из первых стран по глубине пропасти между горсткой обнаглевших, захлебывающихся в грязи и в роскоши миллиардеров, с одной стороны, и миллионами трудящихся, вечно живущих, на границе нищеты, с другой».7

Слова Ленина еще более актуальны для нашей эпохи: личный капитал Рокфеллеров возрос с 1,08 млрд. долларов в середине 20-х гг. до 4 млрд. в 60-х гг.; Морганов — соответственно с 90 до 260 млн. дол­ларов; Фордов — с 660 млн. до 3,8 млрд.; Меллонов — с 450 млн. до 4,7 млрд.; Дюпонов — с 239 млн. до 5 млрд. долларов. Горстка богачей эксплуатирует подавляющее большинство нации — более 200 миллионов американцев.8

Все это свидетельствует о необоснованности проводимой американскими буржуазными идеологами экстраполяции технологических процессов на явления социальные, политические и правовые. Неправомерно также степень развития демократии ставить в зависимость от уровня технического развития общества. В истории бывали случаи, когда в условиях самой примитивной техники существовали более развитые демократические институты, чем в высокоиндустриальной заатлантической республике второй половины XX века — цитадели мирового капитализма.

Государство — явление классовое, и его эволюция непосредственно не связана с техникой. Однако по мере развития современной науки и техники все более углубляется противоречие между материальными предпосылками для повсеместного уничтожения голода и нищеты на Земле и результатами, к которым ведет империалистическое использо­вание достижений научно-технического прогресса.

Развитие государственно-монополистического капитализма в США повлекло за собой бюрократизацию, милитаризацию, дальнейшее на­ступление на буржуазно-демократические свободы. Государственное управление неизбежно принимает бюрократическую форму. В новой Программе Коммунистической партии США констатировано: «Амери­канский монополистический капитализм вырос в государственно-монополистический капитализм. Его наиболее зловещее порождение — так называемый военно-промышленный комплекс, сочетание тех секторов монополистических компаний, которые наибольшим образом заинтересованы в раздувании духа милитаризма и в военных авантюрах за рубежом, и верхушки военных. Власть и привилегии военно-промышленного комплекса возрастают пропорционально росту военной машины, которой он командует».9

Кризис буржуазной демократии в США выражается также в постоянном сужении круга лиц, которым фактически принадлежит право принятия важнейших государственных решений. Военно-промышленный комплекс, военно-репрессивный аппарат выступают как факторы власти, действующие независимо от гражданских органов. Всепроникающее влияние военно-промышленного комплекса связано с существованием целой сети закрытых государственных организаций (НСБ, ЦРУ и т. п.), находящихся под его прямым контролем.10 Все это подавляет развертывание демократических тенденций.11

Возрастание роли американской военной машины в общественной жизни страны свидетельствует о милитаризации США. Милитаризм — продукт империализма: современный американский финансовый капитал, осуществляющий функции мирового эксплуататора, нуждается в том, чтобы правительство США выполняло функции мирового жандарыа.12 Даже в буржуазно-тенденциозных изданиях можно найти вынужденные признания о том, что «влиятельные военные корпорации оказывают давление на Пентагон, Белый дом и Капитолий».13

В сфере политической жизни американская империалистическая буржуазия, манипулируя лозунгами «социального партнерства», «открытого общества» и др., все чаще обращается к насильственным методам подавления масс, укрепляя систему военно-репрессивных учреж­дений. «В послевоенные годы в капиталистическом мире в небывалых масштабах происходит рост милитаризма. Эта тенденция еще более усилилась за последнее время».14 Агрессивность внешней политики Соединенных Штатов влечет за собой и многочисленные внутренние социальные конфликты. Именно об этом заявил, в своем выступлении на XXIV съезде КПСС генеральный секретарь Коммунистической партии США Гэс Холл: «В Соединенных Штатах кризис образа жизни тесно связан с агрессивной военной политикой империализма США, с кризисом этой политики».15

Давно развеян миф о «свободе печати» в США. Ярчайшее тому свидетельство — скандальная история с публикацией в июне 1971 г. в газетах «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон пост» совершенно секретных документов Пентагона, содержащих убедительные данные о том, что президент Л. Джонсон инспирировал провокацию в Тонкинском заливе (1964 г.), впоследствии использовав этот факт в качестве предлога для вьетнамской авантюры. Правительственные инстанции, как известно, вначале сумели добиться от судебных властей наложения запрета на указанные публикации, которые нанесли, по их словам, «серьезный ущерб Соединенным Штатам». Гонению подверглись самые респектабельные буржуазные газеты, попытавшиеся осветить реальный факт: «...главное из злодеяний современных колонизаторов, позор Америки — это продолжающаяся агрессия США против народов Вьетнама, Камбоджи, Лаоса».16

Лишь позднее Верховный суд США признал этот судебный запрет неконституционным, причем решение было принято вопреки мнению председателя Верховного суда У. Бэрджера, что, бесспорно, свидетельствует о серьезных внутренних разногласиях в правящих сферах США.

Для современной внутриполитической борьбы в Соединенных Штатах Америки характерно укрупнение масштабов полицейских репрессий при одновременном усилении сопротивления широких общественных сил, государственной политике империализма. «Законность и порядок» — под этим девизом выступает сегодня официальный Вашингтон. Играя на страхе «среднего американца» перед катастрофически растущей преступностью, Белый дом стремится подавить всякую оппозицию, оправдать реакционный империалистический курс на превращение страны в полицейское государство.

Американские государственные деятели не признают классовых противоречий, но сам факт раскола общества они вынуждены констатировать, о чем свидетельствуют, в частности, слова президента Р. Никсона: «У нас существуют разногласия между районами, расами, религиями и поколениями, и временами они носят весьма разрушительный характер».17 Выдвинув демагогическую идею о существовании некоего «молчаливого большинства»,18 якобы поддерживающего политику республиканской партии, правительство Никсона вступило на путь политических репрессий: полицейский террор против негритянской организации «Черные пантеры», расстрел демонстраций протестующих студентов в университетских городках, фальсифицированный судебный процесс над Анджелой Дэвис, убийство Джорджа Джексона, травля «радикалов» и «бунтовщиков» — все это окончательно развеяло иллюзии о «единстве нации».

Официальной догмой внутренней политики государства стало насилие: простые решения — это полицейские решения. Против студентов — национальная гвардия, которая встречает требования молодежи буквально в штыки. «Так всегда бывает на войне», — хладнокровно сказал Р. Рейган, один из видных политических боссов, неоднократно отдававший приказы о кровавых расправах в университета» Калифорнии.19 Напомним, что в ходе избирательной кампании 1970 г. вице-президент США С. Агню требовал не допускать на выборную должность кандидата демократической партии Эдлая Стивенсона — третьего только потому, что тот позволил себе нелестное замечание в адрес полиции города Чикаго, назвав ее отряды «штурмовиками».

Во многих американских штатах приняты репрессивные законы, социальное назначение которых — ужесточить карательные меры. Широкое распространение получает превентивное заключение «потенциальных нарушителей спокойствия», предусматриваемое федеральным законодательством США, т. е. военно-полицейские репрессии усиливаются на всех уровнях. За несколько дней в мае 1971 г. полицией было арестовано более 13 тыс. участников антивоенных демонстраций. Массовые аресты и судебные приговоры явились грубым нарушением элементарных конституционных прав американцев. Впрочем, столкнувшись с небывалыми по размаху антивоенными выступлениями, власти уже и не заботились о том, чтобы как-то соблюсти видимость «демократии». Около 500 ветеранов войны во Вьетнаме были арестованы 30 мая 1971 г. в г. Лексингтоне за участие в массовом митинге. Полиция предъявила арестованным обвинение в «нарушении комендантского часа», специально введенного местными властями в канун антивоенной демонстрации.20

Действия прогрессивно настроенных американцев квалифицируются властями как «грубейшее нарушение законности». Один из видных руководителей Коммунистической партии США Герберт Аптекер писал об этом: «Основная причина традиционного обвинения в заговорщической и антиправительственной деятельности, на которое, как правило, навешивается ярлык „чужеземного влияния", выдвигаемого господствующим классом, кроется обычно в его собственном классово-рационалистическом объяснении своего господства. Иными словами, эксплуа­таторские господствующие классы всегда утверждают, будто система, которой они правят, есть сплошная идиллия и ничто, кроме преданности и удовлетворения, не присуще людям, которым посчастливилось жить при таком правлении».21

Во многих официальных документах последнего десятилетия предусмотрено применение военной силы в качестве орудия подавления массовых выступлений, которые характеризуются не только как опасное посягательство на существующий правопорядок, но и как проявление «коммунистической опасности». Демагогическое обращение к политическим и даже к социологическим критериям для обоснования применения государственного принуждения (в данном случае в виде военно-полицейского подавления) выражает общий кризис буржуазной законности и свидетельствует о трудностях, которые испытывают правящие круги Соединенных Штатов, стремящиеся при проведении карательной политики добиться хотя бы видимости соблюдения традиционных правовых форм. Сами буржуазные американские политологи признают, что демократические свободы граждан, некогда провозглашенные Биллем о правах, представляются в наше время «туманными абстракциями».22 По их мнению, конституция — «не библия», а лишь «второй план» на фоне потребностей текущей политики.23

Характеризуя динамику современной американской буржуазной демократии, следует отметить, что в новых условиях трансформируется и традиционная партийная система США. Наряду с вековой двухпартийной системой получает все большее распространение новый принцип представительства социальных интересов. Речь идет о пронизывающей американское буржуазное общество густой сети разнообразных капиталистических союзов, ассоциаций, федераций, цель которых — защита интересов определенных групп населения, воздействие на государственную власть.

Углубляющийся кризис демократии проявляется и в перерождении внутрипартийной демократии в попеременно правящих буржуазных политических партиях — республиканской и демократической. Возросло влияние бюрократической партийной верхушки при игнорировании прав рядовых членов партии; партийными фракциями в конгрессе окончательно утрачены связи с партийной массой. Наблюдается постепенное сближение республиканской и демократической партий, некогда различавшихся по своим целям, социальному составу и выражаемым ими интересам. Реально ощутим, наконец, процесс огосударствления и унификации этих партий, их фактическое перерождение в двуединую партию монополистического капитала.

Многочисленные факты свидетельствуют, что в отличие от предпринимательских ассоциаций, в последние годы весьма укрепивших свое положение, двухпартийная политическая система США начала переживать кризисные явления. Кризису подвержена и каждая партия, и двухпартийная система в целом.24 По сообщениям печати можно судить о возможности возникновения новой буржуазной партии, потенциальной базой которой считают образовавшуюся два года назад и уже насчитывающую более 100 тыс. членов организацию «Общее дело».25 Основные цели этой организации противостоят политическому курсу двух «старых» партий — республиканской и демократической,— а средством их достижения объявлены буржуазные реформы американского общества.26

Для характеристики современной американской политической жизни немаловажно и то, что в механизме диктатуры монополий заметно усилилась роль реакционных организаций, численность и влияние которых за последние годы заметно возросли. Для современных американских монополий реакционные организации являются не только ударной силой в борьбе с революционным и демократическим движением; это также своеобразный резерв на случай необходимости введения в стране ультрареакционного режима. К насильственным акциям властей все чаще привлекаются негосударственные реакционные организации типа Ку-клукс-клана; в критические моменты официальная Америка без колебаний призывает на помощь экстремистов-клановцев. Так от официальных кабинетов в Вашингтоне до террористического «подполья» простирается единая коалиция ультраправых сил в США.27

С особой жестокостью подавляются в стране «развитой демократии» справедливые требования угнетенных национальных меньшинств — индейцев, пуэрториканцев, американцев мексиканского происхождения и других. В июне 1971 г. власти, решившие покончить с «очагом индейских беспорядков», провели массовые аресты среди индейского населения около Сан-Франциско и на берегах озера Мичиган. Тогда же в штате Нью-Мексико полиция учинила жестокую расправу над большой группой американцев мексиканского происхождения, протестовавших против произвола полиции. Национальная гвардия, посланная на помощь полицейским, разогнала демонстрантов в Албукерке, ранив десятки человек и арестовав около 200. Позорная система апартеида охватывает все сферы американской действительности, хотя формально в стране нет расовой дискриминации.28

Итак, демократия в «послеиндустриальном обществе» США отнюдь не процветает. Технологическая рационализация не стала при капитализме рационализацией политической. Научно-техническая революция пятидесятых и шестидесятых годов привела в США лишь к усилению мощи монополистического капитала, расширению экономических функций буржуазного государства, переплетению монополистических организаций и правительственного аппарата, к углублению противоречий между большинством нации и правящей государственно-монополистической олигархией.29

Страна, ведущая агрессивную империалистическую войну, страна, в которой важнейшие государственные решения принимаются представителями привилегированного меньшинства, где сложилась антинародная корпорация военных, предпринимателей и чиновников, не может считаться демократической. Это понимают даже буржуазные государственные деятели. Верховный судья Уильям Дуглас пишет: «Черное безмолвие страха владеет нашим народом и заставляет нас выбрасывать за борт некоторые наши свободолюбивые традиции».30

Коммунисты никогда не были безразличны к тому, в какой форме капитализм осуществляет свое классовое господство, хотя для них не секрет, что при всех обстоятельствах буржуазная демократия с присущим ей ущемлением гражданских прав и свобод неизменно остается формой диктатуры капитала. Но они помнят также о преимуществах буржуазной демократии перед всеми другими формами господства эксплуататорских классов: буржуазная демократия является огромным шагом вперед по сравнению с авторитарными формами, она дает возможность пролетариату осознать свою силу, консолидироваться. «Самое положение буржуазии, как класса в капиталистическом обществе, неизбежно порождает ее непоследовательность в демократическом перевороте ... Буржуазия оглядывается назад, боясь демократического прогресса, который грозит усилением пролетариата. Пролетариату нечего терять, кроме цепей, а приобретает он при помощи демократизма весь мир».31

 

 

1Материалы XXIV съезда КПСС. М., Политиздат, 1971, стр. 193.

2Подробнее об этом см.: В.Е. Гулиев. Проблемы теории современного империалистического государс-тва. Автореф. докт. дисс. М., 1971, стр. 15—25.

3R. Barber. The American Corporation. Its Power, its Money, its Politics. New-York, 1970, pp. 170, 298—299.

4R. Buchanan. Technology and Social Progress. Oxford University Press, 1965. pp. 157—158.

5P. Drucker. The Age of Discontinuity. New-York, 1969, pp. 103, 120; H. Marcusp. One-Dismensional Socie-ty. Boston, 1968, p. 31.

6См., например: Дж. Гэлбрейт. Новое индустриальное общество. М., Изд. «Прогресс», 1969, стр. 100— 107.

7В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 49.

8См. об этом: И.И. Беглов. США: собственность и власть. М., Изд. «Наука», 1971.

9Новая Программа Коммунистической партии США. «США: экономика, полити­ка, идеология», 1970, № 11, стр. 83.

10R. Lapp. Arms bejond doubt. The Tyranny of Weapons Technology. New-York, 1970; S. Me1man. Pentagon Capitalism. The Political Economy of War. New-York, 1970; H. Ransom. The Intelligence Establishment. Cambridge, 1970; A. Yarmolinsky. The Military Establishment. Its Impact on American Society. New-York, 1971.

11Исторически уже не новы ситуации, когда буржуазия на первый план выдви­гала именно военно-репрессивный механизм в качестве основной силы своего классо­вого господства. Характеристика политической обстановки, сложившейся после первой мировой войны, содержится в материалах II Конгресса Коминтерна: «Нет ни одного серьезного вопроса, который решался бы ныне подсчетом голосов. От демократии со­хранилось лишь воспоминание в головах реформистов. Государственная организа­ция все более сводится к своей первооснове — к отрядам вооруженных людей. Бур­жуазия считает не голоса, она подсчитывает число винтовок, пулеметов и орудий, ко­торые окажутся в ее распоряжении, когда вопрос власти и собственности будет постав­лен ребром» (Коммунистический Интернационал в документах. М., Партиздат, 1933, стр. 150).

12«Государство-казарма» — так называют свою страну авторы книги «Анатомия антикоммунизма» (Anatomy of Anti-Communism. New-York, 1969).

13R. Lapp. The Weapons Culture. New-York, 1968, p. 12; см, также: W. Proxmire. Report from Wasteland. America's Military-Industrial Complex. New-York, 1970.

14Материалы XXIV съезда КПСС, стр. 16.

15«Правда», 1971, 4 апреля. — В серии брошюр Гэса Холла дается развернутый анализ глубокого политического кризиса в США: Gus Hall. Our Country in Crisis — The People must act. New-York, 1970; Gus Hall. The Fight against the Nixon-Agnew Road to Disaster. New-York, 1970; Gus Hall. Hard Hats and Hard Facts. New-York, 1970.

16Материалы XXIV съезда КПСС, стр. 16.

17"The Washington Post", 1971, May 27.

18Cw, об этом: R. Scammon, В. Wattenberg. The Real Majority: an Extra­ordinary Examination of the Ameri-can Electorate. New-York, 1970.

19Е. Вrogan. Reagan and Reality. New-York, 1970, p. 148.

20На пресс-конференции 1 июня 1971 г. президент Р. Никсон полностью поддер­жал действия полиции, заявив: «Я одобряю то, что они сделали. И я надеюсь, что в случае, если в будущем мы будем иметь аналогич-ные ситуации, мы справимся с ними столь же успешно, как с этой» ("The Washington Post", 1971, June, 2).

21Герберт Аптекер. О природе демократии, свободы и революции. М., Изд. «Прогресс», 1970, стр. 105.

22Ch. Adrian and Ch. Press. The American Political Process. New-York, 1969, p. 646.

23D. Кar1en. Judical Administration. The American Experience. London, 1970, p. 22.

24См. об этом: Г.Г. Бойченко. Политическая организация США. Обществен­ные институты и их взаимо-действие с государством. Минск, 1970, стр. 257—331.

25"Business Week", 1971, February 13, p. 29.

26«Common Cause: One Agenda for America». Washington, 1970.

27См. об этом: П.И. Гришаев. Репрессия в странах капитала. М., Изд. «Юридическая литература», 1970, стр. 82—88.

28Убедительные данные о расовой дискриминации в США приводятся в книге: G. На1sе11. Soul Sister. New-York, 1969.

29«Нынешний ход развития событий и процессов внутри Соединенных Штатов Америки дает основа-ние для вывода, что 70-е годы будут годами неуклонного обострения там социальных и политических противо-речий, годами „трудных времен"» (США: про­блемы внутренней политики. М., Изд. «Наука», 1971, стр. 403—404).

30Уильям О. Дуглас. Смысл мятежа. «США: экономика, политика, идеология», 1970, № 9, стр. 98.

31В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 11, стр. 39.