Доклады социал-демократических комитетов II съезду РСДРП (Петербургский раскол)

Переход Петербургского комитета союза борьбы к программе и тактике, выставленной группой «Освобождение труда» и организацией «Искры» и «Зари», а также признание «Искры» своим руководящим органом вызвали отпадение от союза группы, которая назвала себя «Рабочей организацией» (осенью) 1 и стала отстаивать и проводить прежние принципы экономизма и демократизма . Раскол этот был обусловлен различием понимания задач и способов социал-демократической организации и нашел себе приверженцев в среде некоторой части рабочих (почему продолжает существовать и посейчас). Но вскоре после этого отпадения группы «Рабочей организации» от «Союза борьбы» возникает так называемая «оппозиция» внутри комитета 2 . Название это является очень удачным по отношению к выделившейся небольшой группе лиц, и мы увидим из документального изложения фактов, что группа эта действительно не могла и не пыталась существовать самостоятельно, а все ее расчеты были основаны на попытке захватить власть и влияние, выдавая себя за Петербургский комитет. Цели ее выяснились лишь тогда, когда она заявила свое право на участие в съезде и именно в качестве Петербургского комитета: ее тактика, враждебная делу объединения РСДРП, в неприкрытом виде не могла уже встретить достаточного числа приверженцев среди социал-демократов , как это и подтверждает теперешний съезд, созданный дружными усилиями многих организаций. Оппозиции оставалось одно: под маской социал-демократической благонадежности подойти к руководству делом, а потом уже если не вершить его посвоему, то хоть тормозить ненавистное ей дело объединения.

И надо сказать, что заправилы оппозиции не всегда умели скрывать свои вожделения, а подчас и слишком спешили проводить свои планы на деле и тем самым облегчали нам работу разоблачения их истинной физиономии. Не нужно быть голословным, чтобы проследить по существующим документам хоть вкратце, но шаг за шагом, всю историю этой борьбы.

К концу 'Октября [1902 г.] предполагалось образование Организационного комитета. Инициатива в этом деле принадлежала организации «Искры», комитетам Петербургскому 1 и Бунду. Петербургским комитетом был послан делегат на первое совещание Организационного комитета, которое и состоялось в одном из северных городов 2 . Последовавший арест петербургского члена Организационного комитета и некоторых других не прервал существования Организационного комитета, и он продолжал пополняться кооптацией и поддерживать сношения с Петербургским комитетом. Здесь нужно заметить, что факт этот оппозицией упорно представлялся в ложном виде с целью вызвать непризнание Организационного комитета со стороны более легковерных товарищей. В первых числах ноября был большой провал в Петербургском комитете. Когда же зашла речь о пополнении комитета людьми, вполне по своим взглядам подходящими к этим функциям, будущий руководитель оппозиции и тогдашний редактор впервые начал свою кампанию против «централизма», стараясь найти поддержку в других товарищах. Он говорил, что эти крайние сторонники «централизма» не могут быть терпимы в местной организации, что на вступление в комитет нужны люди со взглядом, проводимым? 3 в «Рабочей мысли» и т. д., и сдался только тогда, когда оказался в единственном числе. Началась работа нового комитета, началась и внутренняя борьба. «Рабочая мысль» действительно была прекращена как цельное издание, но статьи, приготовленные для ее шестнадцатого номера, пошли, по желанию редактора, в виде отдельных листков и по направлению своему, понятно, никуда не годились. Сюда относится и задержанный комитетом листок № 1 «Рабочей мысли». Вообще было задержано к концу декабря 4 листка после выхода их из печати, а один из листков, дошедший до рабочих, вызвал среди, них недовольство своей бессодержательностью.

Комитет пришел к заключению, что постановка редакционного дела должна быть изменена, и поставил это требование редактору. Редактор не согласился с мнением остальных членов комитета и вышел из комитета, обещая работать все-таки в местной организации. И он, действительно, начал работать над агитацией против комитета, сначала среди им же составленной литературной группы, а потом, после провала (в первых числах января) большинства членов комитета, и среди рабочих. При этом недовольство рабочих литературой было использовано самим же литератором и направлено против комитета. Между тем комитет пополнился кооптацией новых товарищей из числа нелегальных и сторонников объединения партии на централи стических началах. Редакторские функции до вступления в комитет нового редактора были оставлены за самим комитетом. Кооптация должна была распространиться и на нескольких организаторов-рабочих. Между тем результатом агитации бывшего редактора была дискуссия оппозиции, на которой был один из членов комитета. Этот член комитета вслед за тем был арестован? 1 . Уже дискуссия отнеслась враждебно к бывшему комитету и выразила желание самой в качестве организационного собрания пополнить комитет, признавая, впрочем, троих оставшихся тогдашних членов комитета и высказываясь принципиально за принятие в комитет новых товарищей из числа нелегальных и «централистов». Но когда последовал провал и остальных из бывших членов комитета (кроме одного), то оппозиция, игнорируя кооптацию новых товарищей, объявила прежний комитет низложенным, а себя — «Общим комитетом». Это понятие было положено оппозицией в основу ее организационного плана, который потом беспрестанно менял свою формулировку, преследуя одну только цель — захватить и удержать позицию за позицией — руководство местным делом. Остановимся на моменте возникновения «Общего комитета» и подчеркнем юридическую сторону его образования: он не был результатом раскола в среде комитета, а являлся группировкой недовольных во-вне Комитета. Его образование было прямым нарушением постановлений съезда 1898 г ., поскольку новая группа присвоила себе название С.-Петербургского комитета 1 .

Дальнейшее течение дела было очень характерно. Заправилы оппозиции не очень заботились о последовательности и связности своих слов и действий.

От 10 по 13 января, с. г. шли переговоры между комитетом и теми организаторами, которые были намечены для кооптации, но успели подпасть под влияние руководителей оппозиции; дважды, эти переговоры велись с одними организаторами и дважды эти последние вполне соглашались с организационным планом комитета и давали в качестве принимаемых в комитет формальное согласие на передачу редакторского дела в другие руки и, дважды переговорив с бывшим редактором, отказывались от своей формулировки.

В заключение бывший редактор кончил тем, что самолично объявил все эти переговоры недействительными и заявил, что «новый» комитет не признает никаких притязаний старого. При этом опять настаивал на опасности узурпации со стороны редакции «Искры» 2 . Начавшаяся в это время стачка на фабрике Штиглица принудила комитет работать параллельно с оппозицией, так как многие рабочие находились в руках оппозиции. В первых числах февраля была снова сделана попытка объединения, и продолжительный, казалось, безнадежный спор в момент возможности полного разрыва вдруг привел к неожиданным результатам: бывший редактор отказался от своего организационного плана, и формальное объединение состоялось, причем двое (нелегальных) членов комитета согласились выйти из его состава, чтобы подчеркнуть чистоту своей принципиальности.

Начавшаяся затем совместная работа обнаружила карты оппозиции. Мы повторяем: оппозиция слишком поторопилась начать открытые наступательные действия против общерусской работы и ненавистного ей централизма и позволила нам во-время покончить со всей этой историей. На первом же собрании комитета члены оппозиции яростно отклоняют предложение принять участие в совещании Организационного комитета по вопросу «о съезде я вместо того предлагают выступить с протестом против незаконного якобы распорядительства со стороны Организационного комитета; отказываются от поддержки общего паспортного бюро и транспортного дела и настаивают на передаче провинцииальных и заграничных сношений в руки одного из руководителей оппозиции. Еще дальше пошли они в последнем общем собрании (10 февраля), когда было постановлено запретить товарищам, работающим в организации, переписываться с редакцией «Искры» помимо комитета. Другой карикатурной мерой предосторожности было требование сократить энергию «централистов», добровольно покинувших комитет, потому что они и без этого высокого звания оказываются наиболее деятельными и тем якобы нарушают партийную дисциплину.

В заключение этого любопытного собрания выяснилось, что члены комитета, организаторы, не бывшие на примирительном собрании, были поставлены редактором в известность, что не они (оппозиция), а Петербургский комитет отказался от своего организационного плана. При этом оппозиция заявила, что члены комитета, не желающие принять их организационного плана, не могут быть в Комитете. Члены оппозиции захотели теперь остаться в комитете не только в большинстве, но и совсем без соперников. Им однако не удалось обморочить прежних членов комитета. Комитетом был объявлен полный разрыв с оппозицией, которая хитростью пробралась к руководству местных дел, и комитет наш опять стал работать в полном и прежнем своем составе. Часть нашего комитета требовала установления фактов путем очной ставки, но таковая, несмотря на все старания комитета, не состоялась: было только свидание с организатором из оппозиции, который еще раз формулировал организационный план оппозиции, тут же и записанный. Вот он:

1) Существует Общий комитет, в который входят все истинные революционеры; 2) Общий комитет выбирает Исполнительный комитет; 3) Исполнительный комитет находится под контролем Общего комитета; 4) Общий комитет всегда может распустить Исполнительный комитет; 5) при распущении Исполнительного комитета весь революционный инвентарь переходит в Общий комитет; 6) в нормальное время Исполнительный комитет пользуется диктаторской властью.

Не будем заниматься критикой этого довольно эластичного организационного плана и подчеркивать его внутренние противоречия. Приведем только мотивировку его, бесхитростно переданную самой оппозицией: руководящей мыслью этого плана является боязнь злокозненных элементов в центре (такими в данном случае явились централисты 1 . Отсюда необходимость скомбинировать подобную «двупалатную систему». Опасность крамолы в Общем комитете не предусматривалась, ввиду обеспеченности его состава в данный момент, а прочность и подвижность организации с легким сердцем приносились в жертву болезненной боязни централизма. За описанным нами периодом существования оппозиции наступил другой: показная правоверность и самозванство. Поэтому мы напрасно старались бы ожидать от оппозиции признания всех этих фактов за действительные и не искаженные; но стоит только нашему сегодняшнему собранию высказаться в смысле осуждения этой, надеемся, последней попытки революционного, социал-демократического обскурантизма такой примитивной формы, и за стенами собрания опять раздадутся нарекания: централисты одолели и нас, и съезд, и всех и вся.

Что же может быть лучше такого признания? .

В Петербурге были распространены прокламации: «С Новым годом», «[к] Двухсотлетнему юбилею», «Лиса проповедник и волк оборотень», «Пауки и мухи», «Друзья и враги», «Царь в Курске», «О сормовских рабочих», «О зубатовщине» 2 .

КОММЕНТАРИИ .

В работах II съезда приняли участие представители двух социал-демократических организаций, — «искровского» Петербургского комитета и «рабочемысленской» Петербургской рабочей организации. Ни одна из них не представила съезду доклада о своей политической деятельности,— по крайней мере, о таких докладах, нет упоминаний ни в печатных протоколах съезда, ни в той группе материалов, на основании которых составлен настоящий сборник, ни в литературе вообще. Публикуемый теперь доклад «искровского» комитета о «петербургском расколе» целиком посвящен выяснению позиции «искровского» комитета по отношению к т. н. «оппозиции», о других моментах внутриорганизационной жизни он говорит только мельком.

О расколе в Петербургской организации после победы в ней «искровцев» над «экономистами», т. е. зимой 1902/03 г., в литературе имеется очень мало сведений, — о нем только мимоходом упоминают в своих воспоминаниях Б. И. Горев («Из партийного прошлого», Госуд. изд., Ленинград, 1924 г ., стр. 67—68) и Е. Д. Стасова («Пролетарская революция» № 12 за 1927 г ., стр. 188—190).

Совещание, положившее начало Организационному комитету, состоялось 2—3 ноября ст. ст. в Пскове; Организационный комитет был сконструирован первоначально в составе Вл. Пант. Краснухи, Е. Я. Левина и И. И. Радченко.

Представитель Бунда на совещание не попал и вошел в Организационный комитет позднее; Псковский комитет к созданию Организационного комитета отношения не имел, да и вообще, как организация, в то время, кажется, не существовал, — автор доклада ошибочно отдельных представителей организации «Искры», живших в Пскове и принимавших участие в совещании (П. Н. Лепешинский), зачислил в представители Псковского комитета.

Первые аресты членов Организационного комитета и Петербургской организации имели место 4—6 ноября ст. ст. 1902 г ., когда были взяты В. П. Краснуха (в докладе именно его называют «Петербургским членом Организационного комитета»), И. И. Радченко, Н. Н. Штремер, В. Ф. Кожевникова-Штремер и др. Все они работали в Петербургском комитете, а последние трое, вместе с Е. Д. Стасовой, составляли «тесную искровскую компанию», т. е. руководящую ячейку организации «Искры» а Петербурге . Следующий провал, о котором говорится в докладе, т. е. январский провал 1903 г ., в числе других унес только что приехавшего из-за границы в Петербург и вошедшего в комитет И. В. Бабушкина.

Единственным старым членом комитета, уцелевшим после этих провалов, была Е. Д. Стасова, которая, как видно из опубликованных за последние годы полицейских данных, давно уже попала в сферу наблюдения Охранного отделения, еще летом 1902 г . прекрасно осведомленного об ее роли в социал-демократической организации: так, Охранное отделение знало об ее участии в совместном заседании петербургских «искровцев» — Радченко, Штремер, Кожевниковой и ее — в августе 1902 г . с приехавшим агентом «Искры» И. Г. Смидович-Леман (смотри «Летопись революционного движения в России за 1902 год», издание под редакцией В. А. Доброва, Саратов, 1924 год, страница 145), но не трогавшего ее, в интересах дальнейшего наблюдения.

Именно к этому времени наибольшего ослабления Петербургского комитета, «старого», как его называет печатаемый доклад, состава,— т. е. состава, нитями организационной преемственности связанного с тою искровскою» группою, которая одержала победу в летней 1902 г . борьбе против «экономистов», — и относятся его переговоры и попытка соглашения с кружком социал-демократов, вскоре затем выступившего под именем «оппозиции». В центре этого кружка стояло несколько врачей, работавших главным образом за Невской заставой, — М. Я. Лукомский, В. М. Эльцин, Бронштейн и др. Довольно давние обитатели наиболее важных рабочих районов Петербурга, члены этой группы обладали хорошими связями в рабочих кругах и вели деятельную пропагандистскую работу. Поддерживая связь с общепетербургскою с.-д. организациею, представители группы входили даже в общегородской комитет, — сама эта группа все же продолжала сохранять некоторую организационную самостоятельность.

Членом Петербургского комитета, — тем редактором изданий последнего, которого доклад называет «будущим руководителем оппозиции», — был, поводимому, доктор М. Я. Лукомский, который вообще играл среди этой «оппозиции» руководящую роль и в то время довольно много писал, как листков, так и популярных брошюр (так, ему принадлежат брошюры «Обуховская оборона», изданная в 1902.г. «Лигою революционной социал-демократии», и «Городское самоуправление в России», изданная в том же году «Союзом»).

№ 16 «Рабочей мысли», о трениях в комитете в связи с изданием которого сообщает доклад, был не тот № 16 этой газеты, который известен в литературе, а другой, света не увидевший. Дело в том, что после победы «искровцев» в Петербургской организации летом 1902 г . и последовавшего вскоре затем выделения «экономистов» в особую организацию, — под названием «Комитет рабочей организации», — началась борьба из-за права на издание «Рабочей мысли», которая в течение ряда лет была органом Петербургской с.-д. организации и переход которой в руки той или иной из параллельных организаций в известных пределах мог в сознании рабочих иметь значение с точки зрения формальной легализации этой группы, как законной преемницы прежней организации. Руководствуясь этими соображениями Петербургский комитет, вскоре после его перехода в лагерь «Искры», начал готовить выпуск очередного, 16-го номера «Рабочей мысли». Позднее от этого плана петербургские «искровцы» отказались, но выпустили целый ряд номеров «Листков «Рабочей мысли», о задержке первого из которых говорится в печатаемом докладе. Необходимо отметить, что редакция «Искры», ознакомившись с задержанным листком, этого шага Петербургского комитета не одобрила. «Какой скандал, — писал Ленин Стасовой в ответ на сообщение последней о решении Петербургского комитета, — что Листок «Рабочей мысли» № 1 был сожжен: в нем, конечно, надо было кое-что подправить и порядочно, но почему же не исправили? это непостижимо, что у вас творится!» ( VIII Ленинский сборник, стр. 327).

Издание «искровцами» «Листков «Рабочей мысли» не помешало «эко номистскому» «Комитету рабочей организации» сделать и со своей стороны попытку продолжения издания «Рабочей мысли». Его «литературною группою», руководящую роль в которой играли Н. И. Иорданский, В. Я. Богучарский, А. С. Токарев и др., был составлен и переслан за границу для печатания текста № 16 «Рабочей мысли», который в сильно исправленном и дополненном виде (эта работа исправления и дополнения производилась главным образом Е. О. Зеленским-Надеждиным и Н. Н. Лоховым-Ольхиным) и был там выпущен в самом начале января 1903 г . На этом номере издание «Р. М.» и закончилось.

Выход «редактора» из состава комитета относится к концу декабря ст. ст. 1902 г .; к тому же времени относится и начало его работы по организации «оппозиции». Первое дискуссионное собрание, о котором упоминает доклад, состоялось в самом начале января ст. ст. 1903 г . Членом комитета, участвовавшим на этом собрании, был, несомненно, И. В. Бабушкин: только он один из состава комитета был арестован около этого времени, а именно 7 января ст. ст.

Подробности о ходе переговоров между «оппозиционерами» и «старым комитетом» в течение первых месяцев 1903 г . в литературе до сих пор почти совершенно не освещены, и печатаемый теперь доклад, при всей его неполноте, впервые дает возможность наметить как их основные этапы, так и содержание намечавшихся между сторонами расхождений. Результатом этих переговоров явилось создание «оппозицией» самостоятельного комитета, претендовавшего на право носить имя Петербургского комитета и действительно выступавшего открыто под этим названием: им было выпущено за этой подписью несколько прокламаций, например, прокламация по поводу кишиневского погрома (составлена она была Б. Бруцкусом и Бронштейном). Против этой издательской деятельности Петербургского комитета «оппозиции» старый комитет в мае 1903 г . выступил в печати с формальным протестом, напечатанным в № 42 «Искры». В состав этого «старого комитета» весною 1903 г .,—т. е. в период открытой борьбы с «оппозицией» и составления данного доклада, — входили, поскольку удается установить по имеющимся в литературе материалам, Е. Д. Стасова, М. М, Розенберг-Эссен («Зверь»), Л. М. Бархотова, В. С. Лавров («Стрельский»), А. Шотман, И. Стернин и Кузнецов (см. воспоминания Стасовой, Б. И. Горева- Гольдмана и А. Шотмана).

«Оппозиция» свое формальное право на ношение имени комитета основывала на том обстоятельстве, что в ходе переговоров представители «старого комитета» дали согласие на введение ее представителей в состав комитета и на одном из его собраний после ареста М. Розенберг-Эссен и болезни «Дно» (Доливо-Добровольский) «оппозиция» оказалась в большинстве. Печатаемый доклад «старого комитета» в известных пределах подтверждает формальную правильность этих утверждений «оппозиции», устанавливая, что в начале февраля 1903 г . в созданном тогда Объединенном комитете соотношение сил было таково, что «оппозиция» могла хотеть «остаться в комитете не только в большинстве, но и совсем без соперников». Именно эти требования «оппозиции» и заставили представителей « старого комитета», уже давших согласие на объединение, но фактически не проведших еще его в жизнь, объявить «полный разрыв с оппозицией».

Для установления прав спорящих групп по вопросу о представительстве на съезд в Петербург в марте 1903 г . приехал Б. И. Гольдман- Горев, вставший на сторону «старого комитета» * . «В той части комитета, — пишет он в своих воспоминаниях (стр. 67), — была, как тогда говорили, «печать» и сношения с заграницей. У отколовшейся зато были главные связи с фабриками и заводами. Тем не менее я счел первую часть более ортодоксальной, в организационном отношении я был большим поклонником организационных взглядов Ленина, выраженных в его известном письме к Ереме (Н. Шнеерсону), и от имени организационного комитета признал ее официальным комитетом».

«Оппозиция» не признала этого решения, и спор в связи с вопросом о представительстве на II съезде был передан на третейское разбирательство. Суд состоялся в мае 1903 г . В качестве членов в него входили представители комитетов Тверского — Л. М. Книпович и Московского — Л. С. Цейтлин; суперарбитром — представители Организационного комитета, — на первых двух заседаниях Е. М. Александрова, на последующих — Б. И. Горев. Этим судом принята общая резолюция относительно всех трех существовавших в Петербурге организаций и их прав на представительство на съезде; эта резолюция была представлена II съезду , но в протоколах его не опубликована «по конспиративным соображениям» (см. «Протоколы II съезда РСДРП», изд. 1924 г ., стр. 23). Подлинник ее сохранился в архиве комиссии по изданию протоколов II съезда, находящемся в Институте Ленина; вот ее полный текст:

От предусмотренного решением третейского суда обращения к съезду второй Петербургский комитет отказался; причины этого отказа неизвестны; по некоторым данным можно предполагать, что он объясняется смягчением отношений, существовавших между спорящими группами, — невидимому, в результате естественных в условиях нелегального существования изменений персонального состава боровшихся групп. Вскоре второй комитет и вообще сходит со сцены: осенью 1903 г . следов его существования обнаружить не удается.

Выяснить автора печатаемого доклада о «Петербургском р асколе» не представляется возможным. Рукопись, с которой он воспроизводится, заграничного происхождения: она представляет собой школьную тетрадь, изданную парижской фирмой, но предназначенную для бельгийских школ (надписи на обложках сделаны на французском и фламандском языках), а потому почти несомненно приобретенную и заполненную в Бельгии. Однако можно почти с полной уверенностью говорить о том, что составлен был этот доклад в России и только переписан за границей: в одном месте рукописи имеется пропуск, позднее заполненный другим почерком, чем тот, которым писан основной текст; такой пропуск характерен для случаев снятия копии с трудно читаемой рукописи; заполнения произведены лицом, проверявшим позднее документ и или прочитавшим неразобранное ранее место, или восстановившим опущенные слова по смыслу.

Судя по тексту доклада, время его составления следует отнести к весне 1903 г .: только до этого момента доведено его изложение, в котором ничего не говорится ни о приезде представителя Организационного комитета, ни о третейском суде.

В основной текст доклада другим почерком внесено несколько поправок и отметок, — выделить их тем легче, что они сделаны карандашом , в то время как основной текст писан чернилами. Эти поправки и отметки носят редакторский характер: вносившее их лицо прежде всего заботилось об устранении моментов, не подлежащих опубликованию по соображениям конспирации (все эти поправки и отметки оговорены в редакционных примечаниях). Почерк, которым внесены эти поправки, очень похож на почерк Е. М. Александровой; просмотр ею рукописи тем более вероятен, что она, как указано выше, была представителем Организационного комитета в некоторых из заседаний суда по данному делу, а поэтому больше других участников съезда была осведомлена о трактуемом докладом вопросе.

В интересах полноты знакомства с историей представительства петербургской с.-д. организации на II съезде необходимо еще отметить, что в архиве протокольной комиссии, в документах, относящихся к 11 заседанию, т. е. утреннему заседанию 5 августа нов. ст. 1903 г ., сохранилась следующая небольшая записка: «Ввиду просьбы Петербургского комитета о допущении одного из его членов на съезд с правом совещательного голоса, ввиду того, что 1) в настоящее время Петербургский комитет представлен неполно, с чем согласен и присутствующий на съезде делегат этого комитета; что 2) только предлагаемое лицо может представить съезду полную историю означенного комитета и что 3) все допрошенные комиссией свидетели дали самые благоприятные отзывы о данном лице, — II съезд РСДРП решает пригласить его на все заседания с правом совещательного голоса».

Записка эта писана рукой Б. А. Гинсбурга (Д. Кольцова) и носит на себе пометку, сделанную рукой, повидимому, Ленина: «К 11-му заседанию. К докладу Кольцова». В этом заседании Кольцов делал дополнительный доклад от имени мандатной комиссии; но ни в печатных протоколах, ни в архиве протокольной комиссии никаких следов обсуждения этого предложения не имеется, и никто из членов Петербургского комитета к участию в съезде в это время допущен не был; о ком именно шла речь, установить пока не удалось.

Ссылки

1 Слово «осенью» написано карандашом взамен зачеркнутого: «в июле».

2 Последние два слова вписаны карандашом.

1 Далее следовало вычеркнутое потом карандашом: «Псковскому».

2 Первоначально было: «в Пскове».

3 Последние 6 слов вписаны карандашом, — в основной рукописи для них было оставлено свободное место.

1 Последняя фраза взята в скобки карандашом, — явно, как подлежащая в случае печатания исключению по соображениям конспирации.

1 Далее следовали зачеркнутые карандашом: «Союза борьбы».

2 Последние две фразы взяты в скобки карандашом.

1 На полях против последнего слова пометка: «искристы».

2 Весь этот абзац приписан в докладе позднее, карандашом.

* Для понимания взаимоотношений «искровского» комитета с «экономистами» большой интерес представляют письма Ленина к Е. Д. Стасовой, опубликованные в VIII Ленинском сборнике, а также письма к И. И. Рад- ченко (Собр. соч. Ленина, т. V ). На взаимоотношения «искровского» комитета с «оппозицией» проливают свет письма Е. Д. Стасовой к «Искре». «...Принявшись за совместную работу во время стачки, — писала Стасова 16/Н 1903 г ., — оба комитета решили продолжать ее и дальше, если удастся сговориться. Во время переговоров два главных члена «оппозиции» — редактор и его alter ego сдали по всем пунктам и позволили сжечь их программу организации. Мы не ожидали этого. Объединенный комитет после вынужденного выбытия из него «Дна» (Доливо-Добровольский) и Миная (Эссен М.) принялся за работу... Но с первого же собрания... пришлось начать борьбу за неотложность общерусского дела...» Выбытие из комитета двух активных «искровцев» усилило шансы «оппозиции».

В конце марта «оппозиция» посылает своего представителя в Лондон для установления связей с «Искрой». Однако попытка делегата «оппозиции» Матвея (Андреева) добиться признания комитета успеха не имела, хотя в организации «общего комитета» из 10—15 человек, который выбир. ет из своей среды Исполнительный комитет, «Искра» «особой беды» не видела, конечно, если этот «общий комитет» не будет расширен. Расширение общего комитета «Искра» считала нелепостью. Окончательное же решение вопроса, годится ли такая организация для Питера, «Искра» ставила в зависимость от местных условий и что «решающий тут голос Организационного комитета».

В начале апреля Стасова писала «Искре»: «...Ведь сущность раскола и недоброжелательное отношение к нам «оппозиции» начались именно с того момента, когда принцип централизма, провозглашенный «Искрой», стал проводиться в жизнь. Наши противники прямо отказывались от централизма в смысле общественной работы и провозглашали Организационный комитет чуть ли не узурпатором. Вот те пункты, которые они выставляли против «Искры» и ОК: 1) Организационный комитет есть ставленник «Искры», причем сделана уступка некоторым комитетам, не признавать которые уже нельзя, но фактически сделано все, чтобы они не могли быть на съезде; 2) от Петербургского комитета поехало на съезд Организационного комитета лицо, якобы не уполномоченное комитетом; 3) Бунду нарочно не было сообщено адреса, чтобы он не мог явиться и чтобы «Искра» исключительно господствовала; 4 ) «Искра» стремится захватить местные организации в свои руки и присылает людей не для работы, а для каких-то скрытых целей... Есть целый ряд обвинений против нас, местных работников, причем элементарная порядочность не позволяет говорить о них, а не только оправдываться. Как пример: мы якобы нарочно не распространяли № 33 «Искры» (был в одном экземпляре), так как там была полемика с Бундом («оппозиция» же представляет из себя скрытых бундовцев)... Вообще, — заключает свое письмо Стасова, — «оппозиция» — это группа лиц, связанных национальными, профессиональными и семейными интересами» (переписка Е. Д. Стасовой с «Искрой». Архив Института Ленина).

Нетрудно заметить, что характеристика «Искры» «оппозицией» в общем мало чем отличается от характеристики право-экономистского Воронежского комитета. Прим, редакции .

ПЕТЕРБУРГСКИЙ РАСКОЛ.

КОММЕНТАРИИ .

Ссылки